Цыганка. Кровавая невеста

— Здесь была очередь. Всем одновременно захотелось пожурчать, — произнесла рядом стоящая старуха в шляпке с вуалью. Ей нравилась активность молодого человека, проходя мимо него, она ему загадочно подмигнула, чем внесла в тонкий творческий мир смятение.

— Проклятые пельмени, по-моему, не свежи, — солгал он и торопливо произнес, глядя на будущую жену: — Я рассчитаюсь за ужин, и буду ждать тебя внизу.

Глава 11 Медвежья душа

Ноги были стоптаны в кровь, и все время хотелось пить. Гожы лежала в нескольких метрах от родника с ключевой водой, но не могла подняться. Боль притупилась, и хотелось спать.

— Девочка моя, почему ты лежишь на холодной земле? Солнце еще не прогрело ее, побереги свое здоровье! — мягко произнесла красавица-цыганка, сидящая возле ручья.

— Я больше не могу идти, — обессилено выдохнула Гожы. — Я здесь умру.

— Ты помнишь старую историю про то, как медведь съел лицо цыганки? Он украл ее красоту, и потом весь ее род был проклят. Ее дети выросли и сами стали родителями, у них рождались цыганята с медвежьими головами.

— У меня не будет детей! — по-детски прохныкала Гожы, на мгновение представив, как медведь лакомиться ее плотью. — Зачем ты все это говоришь? Уходи… Просто дай мне умереть…

— Кто зовет смерть, к тому она приходит, дочка! — произнес материнский голос. Гожы устало закрыла глаза, но когда она их открыла вновь, у ручья уже никого не было. Она еще раз попыталась подняться, но тело отказывалось шевелиться.

— Гожы! Я приду за тобой! — прорычал Тагар. Сердце девушки откликнулось бешеной дробью. Она, подгоняемая страхом, из последних сил поползла к ручью, это оказался длинный путь. Приблизившись к воде, она почти упала туда лицом.

Очнулась Гожы от ударов по щекам. Перед ней стоял человек с изуродованным лицом. Он был одет в старые лохмотья, от него пахло пометом животных и елкой.

— Эй, парень, ты чего в этой глуши потерял? — спросил уродец, тряся обессиленное девичье тело, упакованное в мужскую одежду.

Она попыталась выдавить звук, но не смогла, снова предавшись забвению. Следующим ее видением был жгучий огонь. Горел огромный костер, поленья в котором так громко трещали, что в пору было оглохнуть. Гожы с трудом подняла веки, над головой было огромное звездное небо. Рядом действительно полыхало пламя, от которого было очень тепло, над ним висел котелок, с чем-то кипящим и вкусно пахнущим.

— Проснулся? Ты меня слышишь? — спрашивала жуткая морда. На секунду Гожы показалось, что она в аду, но запах еды из котелка приземлял полет ее фантазии. Преисподняя не могла благоухать возвращающим к жизни ароматом. Горячий бульон обжигал внутренности, но восстанавливал способность шевелиться. Незнакомец с перекошенным лицом заботливо вливал в ее рот вкусный бульон.

— Радуйся, что жив! Не увидел бы тебя у ручья, задрали бы медведи. Нынче они проснулись злые. На деревенских людей нападают, — чудовище говорило с сочувствием, жалея при этом не тех, кто пострадал от хищника, а не выспавшихся зверей. У человека с месивом вместо лица был приятный тембр, но немного невнятная речь. Он был рад возможности разговаривать, устав от бесконечного одиночества, поэтому почти не закрывал рта. Ему хотелось поведать Гожы все, что он когда-либо знал и видел, поэтому беседа могла приобретать самый неожиданный поворот.

— Если снять с медведицы шкуру, она будет похожа на голую бабу. Мой отец рассказывал, что медведи когда-то были людьми. Они жили в лесу, и однажды старец попросился на ночлег, но его не пустили, и тогда он проклял злых и жадных людей, обратив их в зверей.

— Зачем ты все время говоришь о медведях? — поинтересовалась Гожы. Изуродованный человек замер, после чего склонился так низко, чтобы она имела возможность хорошенько рассмотреть его лицо. У него практически не было носа, а правая сторона лица была вся в рытвинах. Было похоже, что это жуткая маска, а не лицо живого существа.

— Я тебя не боюсь, — прохрипела негромко Гожы. Лицо незнакомца исказилось подобием улыбки. Уродец предложил ей поспать, обещая, что от целительного бульона на следующий день самочувствие изменится в лучшую сторону.

Утром Гожы наконец поднялась на ноги. Человек, нашедший ее в лесу, назвал себя Иваном и показал свои владения.

— Это берлога, — удивилась цыганка, рассматривая его укрытие от непогоды. — Зачем жить в берлоге, если ты не медведь?