Тульские метки

«Ничего. Встретятся молодые, засмущаются, отвернутся к стенкам. А на стенках – картины. Невольно и посмотрят. Пусть хоть таким образом приобщаются к искусству».

У картины Васнецова «Три богатыря» экскурсовод спросила:

– Товарищи! Я много вам говорила. Теперь вы мне скажите, куда выехали богатыри?

– Не знаю.

– А вы что скажете?

– На заставу.

– Зачем?

– Посмотреть, нет ли врагов.

– А вот, товарищи, пионеры шестого класса мне ответили так:

«Богатыри выехали искать себе невест!»

5 декабря Первый номер

«Молодой коммунар», как и я, родился в субботу. Только на тринадцать лет раньше меня. В субботу 5 декабря 1925 года.

Дата. Пускай сегодня и не круглая. Но всё же…

В газетном зале библиотеки напротив Кремля я разыскал первый номер нашей газеты. Сделали мне копию первой страницы. Привезу к себе в контору – визгу будет до небес.

Наша прыткая молодёжка обставила по тиражу (сто двадцать тысяч экземпляров) областную партийную газету «Коммунар». Пожалуй, единственный такой случай в стране.

6 декабря Трезвый стул Шакалиниса

Надо отвезти из редакции в типографию стол. Никто не хочет грузить.

Конищев выставил кулак с зажатыми между пальцами четырьмя спичками:

– Кто вытянет надломленную спичку, тот и грузчик. А не хочешь участвовать в этом забеге – откупайся девяноста пятью копейками наличными на похмелку.

Шакалиниса пока нет. Однако посчитали его присутствующим, поскольку его здесь достойно представлял его трезвый стул. По жребию первым пришлось тянуть Шакалинису. Пришёл он чуть позже и вытащил надломленную спичку. Пришлось ему и грузить стол.

А после мне, комсоргу, пришлось проводить комсомольское собрание по Пищуровой. Эта юная тёлушка, наша сладкая дипкурьерша, потеряла редакционную почту. Семь писем авторам.

В штабе гражданской обороны – он под нами, на первом этаже – пропажу нашли и нам отдали. Их комсомольцы у нас на учёте.

Эта Пищурова ушла из дома на частную квартиру. По субботам мотается в Москву к Волкову. Докладывает о тульских новостях. В вечерней школе прикопалась на второй год в десятом классе.

За потерю почты добыла себе Верочка выговор с занесением в личное тело.

Я собирался уже уходить – влетел запыхавшийся Павленко.

– За тобой что, гнался пьяный медведь с топором и с ружьём наизготовку? – в смехе спрашиваю я.

– Тут, Толя, не до шуточек… Боялся, не застану тебя… Тут ну вот что… Дай, Толя, дуб.

– Какие дубы, на ночь глядя? Рабочий день на излёте, топай до хаты.

– Не могу, Толя, я так уйти по трезвянке. За день ни грамма не принял! Это упущение века невозможно передать… За целый день – ни капли! Ты же знаешь, «без водки, как паспорт без фотки». Я железный трудоголик. Пока не надерусь в корягу, с работы не уйду! Отбываю домой только на бровях!

16 декабря Хулиганка Марго

Молоденькая учётчица писем Королева Марго шла из своего отдела домой. По пути завернула ко мне и дурашливо так задаёт программный вопрос:

– Слушай, Саннели! А чего б нам не пожениться? Всё у нас было б вери клёво![114] Брыкайся ты не брыкайся… А я всё равно соблазню тебя, несчастный омулёк! Ты у меня с крючка не сорвёшься!

– Это угроза?

– Это срочная информация к размышлению. Раньше я промышляла омуля на Байкале. Опытная рыбачка!

– Но и я не килькин пасынок.

– Знаю, не простуха ты. Ойя! Да никуда ты не денешься. Залетишь в мои сети как миленький. Не такие рубиконы брала, как призы на лошадиных скачках!

– И где твои рубиконы?

– Изгнаны за ненадобностью в хозяйстве.

Она садится за мой стол.

Я наладился уходить. Дошёл до двери и вернулся. Надо закрыть на ключ верхний ящик стола.

Я наклоняюсь с вытянутой рукой к столу, и тут Моргушка выставляет мне навстречу грудь и орёт на всю конторушку:

– Ага!!! Видите!!! Видите!!! Расклеился! Полез!

– Ну-ну…

Она вдруг вываливает из декольте[115] чёрного платья один унылый, дряблый сосок и гордо возлагает на мой доблестный, трудовой стол.

– Ну как? – спрашивает. – Ничего у тебя не зашевелилось?

– Наоборот! Смёрзлось всё от праведного гнева! Это что ещё за хрень лезет к дяде на плетень? Ты что, выпила и забыла закусить? Чего ещё тут раскладываешь свои секстовары? Ну-ка, живой лапкой собери все свои тоскливые причандалишки и дуй к мамке. Рабочий день окончен!

– Да греби ты ушами камыши![116] Далеко и надолго!.. Ты что, половой демократ?[117]

– Потолочный!

19 декабря Редакция – это что-то святое?

У Романченки и Вознесенского вступительные экзамены этим летом в местный пед принимала жена Конищева. Без ответов поставила им отлично.

Сегодня они хвалятся:

– Мы сдали вчера по два экзамена и по три зачёта. Вот и вся первая сессия.

Носкова, покуривая, взгрустнула:

– Зря Вовка Кузнецов не поступал вместе с вами. Так бы небрежно и закончил институт.

Романченке она выговорила:

– Год назад ты был таким скромным. Сейчас ты хам последней марки.

– Я думал, – сказал Романченко, – что редакция – это что-то святое. А это похлеще банды. Продажа, клевета, спекуляция, ложь, обман, политическая проституция… Ну где мне такому слабому тут устоять?