Туман

– Ты что из меня дурака делаешь! Какая прогулка?! – начал выходить из беспокойного состояния и погружаться в бешенство подполковник. – Ты сам знаешь, что на улице делается. Узнаю, что с Петром сотворили, пойдёте все по этому делу, и сроки будут не маленькие.

– Ну, до этого ещё дожить надо, а пока мы с вами сами узники, – спокойно и даже чуть лукаво сказал Валентин и прибавил: – Заметьте, в абсолютно равных условиях.

Жмыхов мало чего из этого понял, но прорычал:

– Последний раз спрашиваю, где Петя?!

– А то что? – послышался за дверью голос Максима.

Светлана Александровна, как могла, прикрывала собою проход в коридоре, чтобы сын не вышел из квартиры, но Макс всё равно как-то ловко проскользнул мимо матери и приоткрыл дверь. Мать держала его сзади за рубашку. Жмыхов на шаг отпрянул.

– Ты же последний кто видел его живым, – выглядывая в проёме, с вызывающей претензией, заявил Максим, – вот с тебя сейчас и начнём спрашивать. Может быть, к тебе с обыском нагрянуть? Где ты у себя труп таксиста Добротова прячешь? Под кроватью или уже успел расчленить и распихать куски по углам?

– Ты сука и за это ответишь! – прохрипел Жмыхов, багровея лицом.

– Да, что ты всё грозишься, любвеобильный, ты наш, пузантроп. Забыл, что ли? Свой удар ты уже сделал, а теперь моя очередь.

Макс всё же вырвался из цепкой хватки своей матери и шагнул на площадку. Жмыхов, отпихнув Валентина, спотыкаясь о ступеньки, поспешил наверх, но между этажами остановился. Посмотрел на свою дверь, как на спасительный щит, и тяжело дыша, с бессильной злобой уставился на соседей. Светлана Александровна тоже вышла на площадку и придерживала сына за руку, а Мила с бабой Паней наблюдали за происходящим из раскрытой двери.

– Сегодня я бить тебя не буду, не то настроение, – продолжал Максим с той же иронией и без всякой агрессии. – Ты спустись к людям, поговори с ними; может, научишься чему-нибудь полезному.

К Михаилу Анатольевичу сквозь злобу и предательский пакостный испуг, за который он себя стыдил, вдруг пришла замечательная стратегическая идея; он вспомнил свои доклады на совещаниях, выступления в других общественных местах, когда он разумно оценивал какие-нибудь непростые городские обстоятельства.

– Вы посмотрите! Посмотрите внимательно, кто находится среди нас, – обратился он громко к собравшимся внизу ненавистным соседям, – кого вы вырастили. Это же хам и преступник. В нём нет такого святого понятия: – как уважение к старшим.

Светлана Александровна хотела немедленно возразить, но Максим одёрнул её за нижний край безрукавки и рукой прижал мать к себе; таким образом, давая понять, что не плохо бы послушать этого оратора, потому что Жмыхов вошёл в незнакомое для всех забавное состояние. А нравоучения тем временем продолжились:

– Вы только подумайте, куда катится наше общество, когда такие как он, выплясывают под ваши аплодисменты. Вы подумайте! Подумайте, что будет с вами через год, …другой, если вы не перестанете ему потакать. Да, он об вас ноги вытирать будет. Вы потом вспомните меня, но будет поздно. Я всю жизнь борюсь с такими мерзавцами, и вот что я скажу: раньше было намного проще, потому что моральный уровень и сознание были выше. Рядовые люди мне помогали, а сейчас получается, что я один, стою против всех вас и пытаюсь донести очевидные понятия. А вы посмотрите на него внимательно, посмотрите, – указал Михаил Анатольевич толстым указательным пальцем на Максима, – он же плевать хотел на ваши прожитые годы, на ваш жизненный опыт, на ваши советы и просьбы. Он отрицает всё вами сказанное и делает по-своему. И таких, как он, уже развелось тьма тьмущая. Страну, которую мы пытаемся восстановить после коммунистической разрухи, заполонил гнилой вирус из таких вот…, как этот. Одумайтесь! Давайте все вместе прижимать гадов и возрождать наше государство.

Светлана Александровна всё же прервала эту тираду, но заговорила сдержанно:

– А можно попросить, поподробнее рассказать, какую такую страну вы лично желаете для нас построить. И, желательно, в деталях, – вежливо обратилась она, с призрением разглядывая Жмыхова.

– А представить такую страну не сложно, гражданочка. Это где порядок и закон стоят на первом месте, – не раздумывая, ответил подполковник, понимая, что среда, в которой он находится, не желает принимать его разумные доводы, но всё же он продолжил делиться своей точкой зрения: – Слава богу, что мы разобрались с этим беспределом «девяностых», и сейчас мундиры на плечах таких честных людях, как я. А вы представляете себе, если бы мой пистолет был сейчас в кармане этого бандита? Да, я же вас охраняю от него. Добиваюсь, чтобы он проявлял почтение и уважение к возрасту. Я говорю о стране, где вот такие мамаши, как вы, не леденцами воспитывают своего сыночка, а розгами иногда охаживают, пока он ещё на лавке умещается. А теперь-то, что толку.

– Вас самого в детстве отец когда-нибудь лупил? – с глубоким интересом спросила Зиновьева.

– Лупил! – мятежно соврал Жмыхов, – Ещё как лупил! Вот поэтому, я и стал человеком, которого уважают, и который приносит пользу обществу.