Туман

Егоров оценил шутку лёгким покашливанием и сказал:

– А про туман, я ещё, вот что, хочу тебе сообщить: – всё очень похоже на сон, но в котором тебя конкретно, как бы, тестируют и испытывают. Я не стану тебе передавать содержание того разговора, …во всяком случае, сейчас, потому что в нём многое касается только меня. …Вернее моей глупости, которую там высмеяли. Но я должен предупредить тебя о фокусах. Ты когда-нибудь видел свою кость?

Максим неподдельно озадачился таким странным вопросом и немного подумав, ответил:

– Разве что, …зубы.

– А я видел, – спешил поделиться впечатлениями Валентин, приподнял перед ним правую руку и пояснил: – Представь себе, из этого рукава десять минут назад торчал скелет. Голый…, как пособие в школе на уроке анатомии. Это не бред, Макс. Я видел свои костяшки, и не просто видел, – я шевелил ими. Более того, я жёсткими фалангами почесал свою щёку.

– Ничё себе, – прищурился Максим, опуская уголки губ, пытаясь представить себе это неприятное ощущение.

Он ничуть не сомневался в правдивости сумбурного рассказа Валентина. Максим хорошо изучил Владимировича, и знал, что тот даже толком пошутить не умел, а уж придумывать байки…, такого за Егоровым вообще никогда не водилось.

– А ты не спросил, когда эта «котовасия» кончится? А то уже глаза гниют от этой «английской свежести». Так мечтал насладиться красотами золотой осени…, – мечтательно произнёс Зиновьев.

Валентин понимал, что за сарказмом Максим пытается скрыть свои внутренние волнения, и постарался ответить ему похожим настроем:

– Я тебе поражаюсь Макс. Ещё пару дней назад тебе грозил снегами Магадан, а сейчас ты скучаешь о золотой листве. Вокруг нас чёрте что твориться, и не знаешь, чего ждать дальше. …Спросил, конечно. Но кто я такой, чтобы мне всё прямо так и выложили, – ответил он под конец.

– А-а, – многозначительно протянул Макс. – Значит, всё-таки гордыня и высокомерие являются визитной карточкой нашего гостя, – заявил он и в шутку сделал выпад с кулачными ударами в туман.

Валентину не очень понравился этот импровизированный короткий бой с тенью, и он предложил:

– Пойдём в дом, помянем ещё разок соседку.

В это время Михаил Анатольевич не находил себе места, ему было тесно в этой ненавистной однокомнатной квартире, а мысль во второй раз попробовать выбраться из тумана тут же уничтожили воспоминания о вчерашнем кошмаре. Он в очередной раз покрутил в руках мобильный телефон, понажимал кнопки, подключил его к зарядному устройству и оставил в покое. Проверил работу телевизора, но кроме беспробудного синего фона, экран ничего не выдавал. Подполковник прошёлся на кухню, долбанул ребром ладони по открытой дверце буфетного шкафа, заглянул в окно, прислушался, потом плюнул с досады на стекло, подумал о чём-то и растёр рукавом своё, сползающее вниз, выделение, извергнутое из ротовой полости.

Остатки коньяка в бутылке уже не соблазняли Жмыхова, но всё же он выплеснул их в стакан и разом проглотил. Горло обожгло, подполковник задержал дыхание, появилась теплота в груди. Он постоял с минуту, но мятежной голове с блуждающими в ней невнятными мыслями коньяк не помог. Тогда Михаил Анатольевич уставился в потолок и толи прорычал, а может быть, так он пытался прокричать; в общем, повёл себя, как-то неадекватно. Покончив с громким выбросом эмоций, он вошёл в комнату и плюхнулся на кровать. Полежал немного, почувствовал неприятный чужой запах и даже вспомнил, кому он принадлежит. С брезгливым раздражением он сорвал простыню, вытряхнул из пододеяльника одеяло, сбросил на пол одну из подушек и всё это ногами пропинал до коридора. Потом прошёл к умывальнику и тщательно умылся.

Присев к столу, и обхватив виски руками, Жмыхов подумал, что такими темпами до безумия осталось совсем немного, и опять вспомнил про своего собеседника соседа. «Куда он подевался? Не ужели и впрямь уехал отсюда на каком-то драндулете? Быть такого не может. Что бы так запросто выбраться отсюда какому-то дураку. Нет, нет. Наверняка уже дома. Но почему ко мне не зашёл?», – немного обиделся подполковник.

Михаил Анатольевич встал и вышел из квартиры. Постучал в дверь напротив, но никто не ответил. Постучал ещё раз и услышал голоса снизу. Спустился на первый этаж и прислонил ухо к двери квартиры номер один, за которой протекала негромкая беседа. Жмыхов прислушался, пытаясь уловить суть разговора, но собственная отдышка мешала сосредоточиться. Тогда он, полный решимости, во что бы то ни стало, разыскать Петра, постучал. Голоса резко утихли, но открывать Жмыхову никто не спешил. Наконец дверь скрипнула и, прикрыв её за собой, на площадку вышел Валентин Егоров.

– Что вы хотели? – вежливо спросил он подполковника.

– Перестань обезьяну из себя корчить. Позови Петра, – в грубой форме потребовал Жмыхов.

– А его здесь нет, – с сожалением ответил Валентин. – Наверное, до сих пор с прогулки не вернулся.