Туман и гроза (СИ)

— Тогда жди здесь.

Она не спорит, понимая, что от неё толку будет мало, а Николай достаточно опытный страж и маг.

То, что там ловушка, Николай понял на миг позже, чем на него напали. Еле успел увернуться от ледяных стрел, крикнув Лизе «в сторону!».

Заклинания сыпались одно за другим, морозные, холодные, водные. Николай едва не поскользнулся на корке льда, но быстро растопил её огнём. Пытаясь рассмотреть нападающего, приник к стене, сливаясь с тенями.

На мгновение всё стихло. Пара секунд передышки, возможно, у того закончились силы или вышла какая-то заминка, но Николай тут же воспользовался ею. Открыв печать на порог мира теней, скользнул в серое преддверье.

Крался тихо, как зверь мимо притаившегося охотника, держа наготове огненный шар в одной руке и кинжал стража в другой. Кто-то копошился и чертыхался в дальнем конце, явно не справляясь с магией. Короткие вспышки света, тут же тухнущие в дрожащих ладонях.

Николай выскользнул из мира теней прямо рядом с ним, резко ударил пламенем по глазам, ослепляя.

В ответ — ледяной щит и россыпь росы в воздухе. Заклинания шипели друг о друга, рассыпались искрами и снежинками.

Удар, ещё.

Николай скользил вокруг, сам похожий на тень, выматывая противника, вычерчивая вокруг стены пламени. Здесь не может быть ничьей. В атаках мага была отчаянная ярость, выдававшая того, кто бьётся до смерти. Николай поднырнул под морозный клинок, сокращая дистанцию. Дальние заклинания всё равно не дают эффекта. Подобраться ближе, загнать в кольцо огня.

Маг ошибся первым — неправильно распознал обманное движение Николая в сторону, и тот оказался прямо перед ним.

Его двойник. Точно такое же лицо, бледное, покрытое испариной, а глаза загнанного в угол зверя, который ещё найдёт силы для рывка.

И он нашёл. Едва не спустил с рук сгусток полужидкого льда, замораживающего всё вокруг. Рука Николая инстинктивно дёрнулась вперёд в атакующем движении, как к тени.

С зажатым кинжалом со всполохом пламени.

Острое лезвие вошло в живот, и что-то горячее потекло по рукам. Маг покачнулся и осел, тут же подхваченный Николаем. Металл выброшенного кинжала звякнул об асфальт, на который толчками вытекала кровь.

— Чёрт! Держись!

Губы мага под маской заклинания шевелились без слов.

Николай смотрел на собственную смерть, но не мог бросить его вот так.

Мага бил озноб, он вцепился в руки Николая, и жизнь гасла в его глазах. И у него не было возможности даже умереть с собственным лицом.

Ещё короткое мгновение — и его глаза потухли навсегда.

***

В подворотне сыро и темно, сюда не добивает свет фонарей, а все звуки тише и глуше.

Николай оторопело смотрит на отсветы огня по каменным стенам и арочному своду. Горящий мерно и ровно в руках Кирилла, он притягивает взгляд и выводит из мрака.

Многие считают, что стражи — страшные убийцы, которые не щадят никого и ничего. Возможно, так и есть. Ведь он только что своими руками убил… кого-то.

В густом сумраке, пропахшем осенним холодом и сгнившей листвой, Николай сражался даже не с тенью — а с самим собой.

Он видел собственную смерть. Он стал ею.

Он не может никак оторвать взгляда от одной точки на стене. И только сейчас понимает, что весь вымазан и испачкан в крови. Руки противно скованны засохшей коркой, как и одежда, прилипшая к коже тяжестью намокшей ткани с гнилостным запахом.

— Ник! Ник, ты в порядке?

Лиза появляется рядом, ничуть не смущенная трупом рядом – впрочем, мало ли с чем она сталкивалась по жизни.

— Нормально.

— Мразь какая! Надо было догадаться, что здесь всё не просто так!

— Тебя не затронули?

— Меня? А, нет!

— Я должен…

— Нет, Ник, - её голос звучит достаточно твёрдо и уверенно, - единственное, что ты сейчас должен – выйти из этой грёбаной подворотни!

В ней какая-то энергия то ли злости, то ли досады, но она не отстраняется, когда он поднимается с асфальта, весь в грязи и крови. Внимательно смотрит на неё.

— Порой некоторые слухи о стражах верны.

— Чушь! – фыркает Лиза. – Любой бы защищался, когда его хотят убить. О, кажется, это лекари!

Он слышит, как с дребезжанием приезжает фургончик лекарей Службы, из которого торопливо выходит Марк и склоняется к мертвецу.

Запах крови в кои-то веки перебивает крепкая дрянь в его сигаретах. Что-то горько-травяное, с запахом дыма осенних костров и жженой листвы. Из-под царапнувших по камню пальцев сыпется мелкая пыльная крошка.

Земля, которой у него так и нет. Сила и внутренняя твердь. Без них он словно соскальзывает в холодную бездну без конца и края.

Кирилл появляется почти сразу, в руках две кружки с горячим безвкусным чаем – одна для него, другая для Лизы, которая смотрит немного недоуменно, не очень представляя, что с этим делать.

Сам Николай, прихлёбывая чай без вкуса и запаха, подходит к Марку. Мутная заварка должна быть сладкой, но он едва чувствует что-то.

— Что у нас?

— Пока не пойму. Есть ощущение, что тут замешана непростое заклинание. Будем разбираться. Но причина смерти вполне очевидна – колотая рана в живот, большая кровопотеря. Тени тут точно ни при чём.

— А его душа?

— Да теней-то нет. Ни крадущих души, никаких иных. Боюсь, он просто умер.