Туман над Токио

На улице погода была ясная, а в гримёрной – грозовая… Схватив Думку, киви, сиди-плейер и плечики с ядовито-зелёным платьем, я обратилась в «бегство» – то есть поплелась на крышу. Цепляя плечики на сушилку для белья, я увидела, что вся горловина перепачкана гримом. Надо бы застирать… Но с другой стороны, под пальто-эклипсом незаметно…

Мой реквизит колыхался на тёплом ветру, а я вглядывалась в прозрачные ворота неба, слушая нон-стоп песню Гребенщикова. Только птицы видели мою скорбь. Они подлетали совсем близко, затем взмывали к небесам, чтобы передать в золотой город весточку обо мне… Мама! Отпросись у того, кто Альфа и Омега! Ты мне нужна… Мне очень тяжело!

Я протянула руки ввысь, к маме. И вдруг услышала какой-то щелчок. Обернулась. С другой стороны крыши за мной наблюдал сотрудник администрации, тот, что водил меня на капельницу. Я, наверное, казалась ему чокнутой с вытянутыми к небу руками… Enjoy, sir![79]

Аска вылезла проветрить свои наряды. Заметив меня, она взялась за своё:

– На крыше сидеть не положено!

– Да ну? Отчего же? – избегая конфликта, сдержалась я.

– Вон там… видишь? В тех высотках – конторы… тысячи служащих… и они за тобой наблюдают!

– Ну и пусть наблюдают! Я же не в бикини…

– Повторяю! Актрисам нельзя!

– Ну тогда пойди нажалуйся господину продюсеру… – хладнокровно подколола я осведомительницу.

Аска была вне себя – я не повиновалась её директивам. Она бросилась внутрь здания, да так внезапно, что тапка-слиперс свалилась с ноги, и она шаркала ступнёй, не попадая в неё.

Около часа я слушала «Город золотой», вглядываясь то в небесную благодать, то в высотки, расположенные вдали. Неужто служащие контор, вместо того, чтобы корпеть на рабочем месте, обозревают в бинокли крышу театра, весь вывешенный там реквизит и народных артисток в затрапезной экипировке? У Аски, кажется, тоже больное воображение…

То и дело на крышу выходили проветрить сценическое имущество девушки не из наших, и даже фаворитка госпожи Фуджи вынесла кимоно хозяйки. Все они почти дружелюбно желали мне в послеобеденное время доброго утра, и ни одна не делала замечаний.

Под небом я обдумывала ещё и генплан дальнейшей своей жизни в гримёрной. Между вторым выходом в утреннем спектакле и началом вечернего – четыре с лишним часа. А находясь в гримёрно-шлифовальном цеху, под перекрёстным огнём девичьих глаз, можно и в психлечебницу угодить… Искать покоя в танцевальной студии – тоже не выход. Там то Аракава воздыхает, то Рена и Каори постигают замысловатую технику танго…

Как-то, проходя по крытой торговой улице вблизи от театра, я заметила уютное интернет-кафе. Вот она, лазейка! Там я могла переписываться с родными, думать о маме и даже дремать, полулёжа в комфортном кресле, скрытая занавеской от других пользователей. На том и порешила: после второго выхода, не снимая грима, уйду в интернет-кафе.

* * *

Перед сценой бала Нагао-сан не выходил к девичнику. Аска и ещё несколько статисток караулили его у двери на лестницу. Татьяны среди них не было – она беседовала с дамой – сценариусом, сервируя свой зад всему коллективу. Я куталась в шаль и пряталась за спины танцоров. Рядом стоял робкий парень-статист Кадзума и поглядывал на меня простодушным взглядом.

Бархатный баритон пребывал в миноре. Быстрым шагом, едва не расталкивая локтями девичник, он устремился на сцену. Кейширо-сан услужливо вытянул руку, чтобы я повесила на неё свою шаль.

Эйфория охватила меня под софитами. Но, настроенная на бдительность, я не теряла контроля за тянущимся по сцене шлейфом. Теперь Татьяна вряд ли откажет себе в удовольствии наступить на него.

Хозяина почему-то нервировал Марк. А когда тот хлопнул его по плечу, Нагао-сан покривился, еле слышно произнеся: «Больно!» Упоённый своим талантом Марк даже не заметил.

Держа хозяина на расстоянии, я отстранённо пожала ему руку, и чуть только в зрачках менталиста[80] вспыхнуло рентгеновское излучение, подчёркнуто равнодушно отвернулась. За короткий срок я прошла огонь, воду и медные трубы. И теперь настал мой черед для милых каверз.

В первом ряду две холёных зрительницы в дорогих украшениях мечтательно ахнули при виде английского денди, сюсюкающего с прекрасной леди, и зааплодировали нашей игре в любовь. По всей видимости, они уже давно не получали внимания и ласк от своих мужей-толстосумов.

* * *

В интернет-кафе я ушла заблаговременно, не нарываясь на ядовитые взоры Татьяны. Надвинув капюшон куртки по самые брови и опустив голову, я, раскрашенная неприлично-ярким для дневного времени макияжем, прошла незамеченной сквозь толпу гуляющих.