Туман над Токио

Перед сценой бала я прогулялась по кулуарам. На третьем этаже, у гримёрной господина Кунинава стояло несколько горшков с белыми орхидеями. Второй этаж поклонники Фужди-сан и госпожи Оцука превратили в тропическую оранжерею. А на первом этаже – тайские джунгли, орхидей было не счесть, и все – для короля японской поп-музыки. Среди стеблей, изогнутых под тяжестью дивных цветов, созданных из туфельки Афродиты, встал на дежурство кроткий ангел с голубым бантом и глазами грустной жучки в зоомагазине, умоляющей: «Купите меня! Я хочу быть вашей!» А мы все, креолины и смокинги, столпились у чёрных штор, ожидая, когда сцену и кулисы освободят разноцветные кимоно, черно-белые хакама[101] и деревянные сандалии гета[102].

Из гримёрной вышел маэстро, недовольный, держащий руку в белой перчатке у лица, как будто укрывался от пощёчины. Актёры делали вид, что всё чин чином. Одна я, оторопев, не могла отвести глаз от хозяина, панически ища логику в данном курьёзе. У ангелочка участилось дыхание и белые орхидеи заколыхались. Пройдя мимо Агнессы, Нагао-сан убрал руку от лица, и моё мышление возликовало, найдя уместное объяснение: маэстро прячется от осточертевшей жучки! Тут шторы раздвинулись и мимо нас промчались пять кимоно и три хакама, топая деревянными гета. После чего наша ватага почтительно расступилась, пропуская всенародного любимца вперёд, и вслед за ним заполонила арьерсцену.

Агнесса, совсем не пекущаяся о своей репутации, продолжала тактические манёвры, чтобы и за кулисами быть на виду у хозяина. А Аска прямиком направилась на «позицию» у самой сцены, поскольку изучила повадки маэстро, а тот имел привычку именно здесь задерживаться на пару минут перед выходом к зрителю. И эта пара минут была для нашей мальвины как разлюли-малина: она жеманилась, глядела в зубы идолу, вставляла банальные шутки, сама над ними хохотала и хлопала кукольными ресницами. Но на этот раз настроение у кумира было паршивое и он, не мешкая, пробился через баррикаду из голубого капрона и остервенело выбежал на подмостки играть большую любовь.

Я сама, хорошо усвоившая закоренелый в местном шоу-бизнесе метод кнута и пряника, или, в моём случае, режим абразивной дрели и шоколадного батончика, была уверена, что на премьере в Токио госпожа Соноэ одарит и меня, и публику изюминкой спектакля: репликами по-французски (причём долго и оживлённо). Так оно и вышло… Публика энергично зааплодировала. Госпожу Соноэ в Токио знали все. А это был звёздный миг для Марка… Пока аплодисменты не утихали, он инициативно приблизился к рампе и захлопал в ладони с криками: «Шарман! Шарман!» Теперь полутора тысячная аудитория устремила глаза на него, а дамы в партере, зачарованные английским щёголем, вторили: «Шарман!»

Нежно уводя меня со сцены, партнёр дрожал мелкой дрожью от ловко перехваченного триумфа: на премьере сидят шишкари шоу-бизнеса, и кто-нибудь из них непременно возьмёт на заметку фотогеничного, подходящего для театра и кино парня.

Мы молча отцепились друг от друга за кулисами, и Марк принялся расхаживать взад-вперёд, погруженный в свои мысли. Судя по всему, он был охвачен иллюзиями и мечтами о будущих продюсерских приглашениях. Но я-то уже догадывалась, что американские стереотипы успеха «А на следующий день он проснулся знаменитым» – не действуют в японском шоу-бизнесе, погрязшем в иерархии. Даже если кто-то и взял на заметку импозантного американца, то не будет действовать сам самычем, а посоветуется с начальником, а тот соберёт консилиум из начальников, все вместе взятые начальники изучат страницу Марка в Фейсбуке, просмотрят заснятую на видеодиск «Камелию на снегу», где Марк ещё не берёт быка за рога, а прилежно следует режиссуре господина Сато, ожидая партнёршу (меня) в глубине сцены, свяжутся с нашим продюсером для уточнения причин несоответствия игры статиста в версии на видеодиске и в сегодняшнем представлении и сделают вывод: «Выскочка. Непригоден. Печать наложена».

К тому же нашлось рациональное объяснение и загадке, почему не разлей вода Марк и Джонни теперь сторонились друг друга. По слухам в девичнике, наш Джонни, идеальный Ромео для Джульетты, успешно прошёл пробы на роль и с января приступает к репетициям, а затем гастроли в Токио, Хиросиме и Нагойе… заурядным статистом, без реплик. А в «Камелии» он, хоть и с репликами, но к рампе не подпущен. Марк же благодаря терпеливой «супруге» монополизирует авансцену и восхищает громогласным французским полторы тысячи зрителей, припавших к лорнетам – «Уж не Ален ли это Делон?» Но зато Джонни играет со знаменитостью в камень-ножницы-бумагу и тот, возможно, возьмёт неудавшегося Ромео под своё покровительство…

Я пощупала «ананас». С левой стороны он совсем растрепался – выпала «бриллиантовая» заколка. Наверное, отцепилась в тот момент, когда от меня отцепился размечтавшийся Марк. Надо было идти искать драгоценность – другой такой у реквизитора не было.