Туманные аллеи

– Давно убежала?

– Давно, тяперь прибяжит, чай!

Директор сел на диван в кухне. Телевизор орал новости – все то же, про крушение самолета в Индонезии. Директор взял пульт и выключил. Старуха не обратила на это внимания. Глеб стоял в двери кухни и усмехался.

Вбежала Юля в голубом своем костюме, в белых кроссовках, дышала часто, но легко. Не нагибаясь, сковырнула ногами кроссовки, прошла на кухню, выпила воды из чайника и только после этого сказала:

– Зрасьте!

– Здравствуй, здравствуй, Симукова! – сказал директор тем двояким, загадочным административным голосом, который у многих начальников вырабатывается за долгие годы и заставляет всех пребывать в напряжении, потому что не поймешь, то ли карать тебя собираются, то ли миловать. – Хочу вот понять, что тут творится! Товарищ утверждает, что жениться собрался на тебе.

– Да? Как интересно! А почему я ничего не знаю?

– Выдумал, значит?

– Ну!

– Юлечка, перестань! – Глеб подошел и положил Юле руки на плечи.

– Э, э, вы чего хватаетесь? – отскочила она.

– Именно что! – вскочил директор. – Чего это вы себе навыдумывали?

– Я не навыдумывал! Если на то пошло, мы с ней вчера…

– Ничего мы с вами вчера! – закричала Юля так громко, что бабка расслышала.

– Вы чаво это баитя-то? Чаво шумитя? – закричала и она.

– Ничаво! Глеб Васильевич, хватит уже, если вам голову снесло, то я не виновата, я вам еще вчера это сказала!

Подсказывает, понял Глеб. Не хочет при директоре раскрывать подробностей. Действительно, надо его выпроводить.

– Ладно, каюсь, – сказал он директору. – Действительно, вклеился в вашу Юлю с первого взгляда. Предложение сделал. А она правильная девушка, сказала, что ей такие наскоки не нравятся. Если очень уж хочу, могу еще раз приехать. Вы машину обещали, – напомнил он.

Директор мешкал. Он догадывался, что его морочат, но как – не понимал.

– Хорошо, – сказал он. – Через полчаса вернусь, ждите.

– А куда я денусь?

Директор ушел, пару раз оглянувшись, Юля рассмеялась. Но тут же стала серьезной.

– Нельзя так. Ты зачем ему сказал?

– Затем, что ты сейчас соберешься и поедешь со мной.

– Уже собралась, ага.

– Юля… Ты так себя ведешь, будто и вправду ничего не было.

– Было. Было то, что я проверила – могу на себе женить кого-то, если захочу. Могу, оказывается. Спасибо. А ты пообедай на дорожку и…

Она неопределенно махнула рукой. Взяла с плиты ведро, в котором грелась вода.

– Пойду сполоснусь.

Глеб нечувствительно пообедал, съел гороховый суп – замечательно пахучий и вкусный, со шкварками, и Глеб понимал умом, что суп замечательный, но удовольствия от этого не получал, даже наоборот, раздражало, и жареная картошка с квашеной капустой были хороши, как и вчера, и это тоже было обидно.

Но постепенно он приходил в себя и понимал, что Юля права. Действительно, какое у них будущее? И разница в возрасте довольно большая, и вообще – все разное. Образование, воспитание, привычки. Да и не в этом дело, а в том, что слишком все сгоряча. За один вечер и одну ночь любовь не возникает. Короткая влюбленность на почве телесной жажды – да, возможно, и то у одного, а чтобы у обоих… Нет, глупость вышла бы из этого, и умница Юля, безошибочно поступила.

Глеб поторопился доесть, поднялся наверх за дорожной своей сумкой и тут же спустился, вышел на улицу, чтобы там подождать машину.

Машина подъехала – пыльная «копейка», битая и мятая во многих местах. Вышел директор, одобрительно сказал:

– Уже готовы? Николай вас мигом домчит!

Глеб сел к Николаю, который сунул ему руку-лопату. Этот хмурый директорский сын был лет на десять старше Глеба и выглядел мужик мужиком – нечесаный, небритый, рубашка и штаны в масляных пятнах. Наверное, трудится в какой-то сельской мастерской и недоволен, что оторвали от работы.

Через минуту выехали из Калиновки и оказались среди полей и холмов, взгляду и уму не на что отвлечься, поневоле думаешь о своем.

Все замечательно, все отлично, говорил себе Глеб. У тебя было чудесное приключение, ночь с юной девушкой. Будешь рассказывать друзьям, они позавидуют. Еще и не поверят, пожалуй. А когда-нибудь расскажешь и жене – как все мужья рассказывают о грехах молодости, пытаясь поднять свою неизбежно падающую в брачной рутине цену. А жена будет под стать ему – тонкая, ироничная интеллектуалка вроде Эллы Долженко, с которой, жаль, ничего не получилось, а могло бы.

Но чем дальше от Калиновки, тем явственнее воспоминалась ночь, когда он владел этой девочкой и при этом казался себе намного опытнее и сильнее, чем обычно. А Юля отзывалась на его ласки с послушным уважением, ее догадливая податливость обозначала: ты мужчина, тебе виднее, как и что нужно делать.

Решение возникло раньше, чем Глеб успел его обдумать. Он сказал:

– Эх, черт, придется вернуться, я забыл там…

Сын директора глянул на него и хмыкнул, хитрой мужицкой чуйкой поняв, что Глеб врет, хотя тот еще не успел соврать.

И Глеб не стал придумывать, переговорил:

– Не забыл я ничего, а просто – надо вернуться.

– Точно? – усомнился сын директора.

– Я же сказал – надо!

И Глеб вернулся.