Тунисские напевы

А Кирго, если вы не забыли, стоял тем временем в прихожей с кинжалом за поясом, дабы охранять покой кади и придать солидности своему виду. Ему надлежало всё время провести в передней. Он слышал доносившиеся до него звуки пляски, как звуки дальнего водопада или неясный шелест листвы. «Что же сейчас делает Гайдэ?» – думал евнух. И ему хотелось быть там, видеть, слышать, умиляться; нож сделался тяжел, обязанность жестокой. Он упёрся лбом в дверь, сладостные горькие звуки всё ещё доносились по ту сторону; тот, кто увидел бы его в эту секунду, протянул бы к нему руку. Но его никто не видел. Он вышел на воздух.

Ракыб ходил вниз и вверх по улице, стремясь развеять безделье. У стены стояли два стражника, подчиненных Ракыба. Высокие мавры в серых платках и засаленных кафтанах. Один из них говорил только об арабских скакунах, а другой… лучше бы он подражал первому. Ракыб посмотрел на евнуха смутным взглядом, полным толи дремоты, толи неожиданной наблюдательности. Кирго сделался неприятен взор, который, казалось, отгадывал его беспокойство. Пришлось вернуться в прихожую, закрыв за собой дверь.

С внутреннего двора вбежал Малей и с подобострастным вздохом, сказал, что Асира желает его видеть. Кирго обрадовался и вбежал во двор, как пёс, которому позволили зайти домой. Но музыка уже затихла, Гайдэ окончила танец, её не было видно, и повелитель слушал фальшивое пение Гайнияр, которая не хотела танцевать, так как была несколько неуклюжа. Асира стояла возле своих покоев, ей пришлось покинуть завидное место по правую руку господина, дабы исполнить его просьбу. Кирго подошёл, и она несколько злым голосом, отрывисто передала ему приказания Сеида.

Это означало, что у Кирго появилась быть может, более горькая для него обязанность. Вам нужно знать, читатель, что Кирго готовил всех наложниц для господина. Малей был слишком отвратителен, и девы не допускали его до своих тел. А Кирго с малых лет жил в гареме и ещё мальчиком научился всем. Теперь же он был взрослым, и это выглядело своеобразной насмешкой судьбы.

Когда пляски закончились, и господин покинул их, Кирго отправился в покои Гайдэ. Она задумчиво сидела на кровати, ноги её были на скамье, стоявшей перед ложе. Красные занавески с узорами падали вниз. Евнух хотел ободрить её, а вместо этого строго поторопил, указав на дверь; дева покорно отправилась в ванны. На втором этаже возле кухни была комната, обложенная белой плиткой с зелёными узорами – едва ли не самая сладострастная комната гарема, спорящая в этом звании разве что со спальней. Здесь на стенах ютились полки с множеством бутыльков разнообразной амбры, по углам стояли тазы, несколько скамеек. Вёдра нагретой воды были предусмотрительно принесены, и даже бассейн, маленький и угловатый, похожий на выбитый в полу ушат, был полон до краёв. Кирго сказал ей раздеваться, а сам ушёл за одеждой, специально сшитой и приготовленной для неё.

Вот он вернулся с особыми атласными шелками, оставил их возле входа и взошёл. Вечер был отчего-то прохладный, так что в ваннах ему показалось очень жарко. Обнажённая Гайдэ сидела в бассейне; от воды, на поверхности которой плавали розовые лепестки мальвы, шёл пар. Она медленно игралась с лепестками пальцами, и лицо её было напряжено. Кирго подошёл, достал тёмные склянки с шампунями, посмотрел на неё вопросительно, она кивнула, и евнух принялся мыть её волосы. Нежные его прикосновения не смутили Гайдэ, хоть и показались ей несколько неожиданными. Он делал всё с необычайным искусством: массировал волосы сначала пеной, потом маслами, потом смывал водой и повторял уже с другими настойками.

– Я рада, что это ты, – неожиданно произнесла Гайдэ – с тобой мне не страшно.

На ее черных ресницах заблестели толи слезинки, толи капли воды, упавшие с локонов.

Кирго указал на лавку, дева встала из бассейна, прошла и села. В неясном свете свечей её тело выглядело ещё свежее. Кирго взял склянку с маслом мальвы, наклонился к Гайдэ и начал натирать её. Дева чуть склонила голову. Евнух скользил рукой меж лопаток и по позвоночнику, равномерно распределяя масло. Его пальцы дрожали, он тщетно пытался скрыть дрожь. Но Гайдэ ничего не замечала. Она была погружена в странную задумчивость.

«О чём она думала?» – Спросите вы меня. «О свободе» – Отвечу я.

Всё это продолжалось ещё бог знает сколько. Эти маски, благовонья, эфир, вода. И сам Кирго, привыкший к подобным трудам, утомился необычайно. Хотя, быть может, ему теперь они стоили двойных усилий.

Гайдэ сама не заметила, как оказалась в атласных шелках, полностью готовой к ночи любви. Кирго стоял перед ней и не мог… «отвести взгляда» хотелось бы сказать, если б я только не знал, что это восклицание уже тысячу раз произносилось во всех русских романах. Девушка очнулась, оглянулась, спохватилась, потупилась и скользнула мимо евнуха дальше по коридору. Кирго тотчас вышел вслед, но она уже облачилась в чадру и вбежала в прихожую. Там ожидали её Ракыб и Малей, которые должны был сопроводить её до дома господина, стоявшего выше по улице.

–Готова? – спросил Ракыб.