Турбо Райдер (сокращённая версия)

С самого первого дня, как Герберт увидел этого человека, он не мог понять, что у него на душе. Или в голове, если души нет. Герберт всегда опасался, а чего этот сумасшедший сейчас выкинет? Сейчас его, сумасшедшего, взгляд оставался таким же загадочным, но в нём точно не было злости или чего–то плохого, негативного.

У него тоже были светлые глаза, как у мэра, но полнились они лишь простотой и ничем большим. Не простотой глупца, какой–то иной простотой.

Герберт очень чётко ощутил, что этот человек — он что–то понимает в этом новом мире. А он, неглупый, опытный врач, ничего в этом новом мире не понимает. И, несмотря на это непонимание, человек не смеётся, а просто… Просто.

Простота, только простота и ничего больше.

— А ведь у меня день рождения сегодня, — сказал Герберт.

— Сколько тебе лет? — ответил человек.

— Сорок шесть. Много, да?

— По–моему, ты выглядишь гораздо моложе.

Моложе? Легче от этих мыслей Герберту не стало. Не меняя выражения лица он повернулся назад к своему столу и обхватил голову ладонями и, постояв так пару минут, накинул пиджак, который вешал сушиться, и ушёл.

Герберт не любил гулять, но впервые за долгое время ему хотелось сделать хоть что–то, чтобы ушли из головы эти мысли про мать, про день рождения, про эту песню…

Песня, эта песня.

Остановился Герберт только перед воротами во внешнее кольцо. Он смотрел на проходящих людей, пытался заглянуть им в глаза, чтобы высмотреть в них то же простое, что было в глазах у человека в клетке, но он не мог этого сделать. Люди прятали глаза. А если не прятали, то читались в них слишком простые мысли.

А белый леб…

— Хватит… хватит…

Снова схватившись за голову, Герберт пошёл во внешнее кольцо. С его пропуском пройти туда и назад для него не составило бы труда. Там вроде бы продавали спирт. Гулять так гулять.

На следующий день, первый раз за всё время, что человек был заперт в клетке, первым в лабораторию пришёл не Герберт, а Иван. Входная дверь дёрнулась, а потом открылся замок, и учёный просунул туда голову:

— А… Герберт?

— Вчера здесь был, ушёл. У него же день рождения был.

— Да? Он тебе сказал? — глаза Ивана удивлённо расширились. — Да, день рождения… сорок шесть… Мы с ним вчера… поссорились немного. Я немного волнуюсь.

— Да вернётся. День рождения же, отмечал, может…

— Мне лучше знать! Я его друг и я волнуюсь!

В ответ человек лишь молча откинулся на матрас.

Герберта не было ещё довольно долго. Иван успел закончить со всеми бумагами и занимался вскрытием крысы, когда его коллега наконец появился. Слышно это стало по запаху: Герберт только появился в дверях, а перегаром пахнуло сразу до клетки.

— Ваня! Ваня! — Герберт пошатывался и улыбался

Иван подошёл к нему и сморщился от запаха, Герберт прикрыл рот рукой:

— Ваня, я… я понял, Ваня, я понял! Я понял, как всё разрешить! Как вылечить!

— Что? Ты… ты что, пьян?

— Да, пьян, но это неважно! Понимаешь, я вчера пошёл, напился и… понял, я понял!

Герберт подскочил к Ивану и обнял его и даже поцеловал в щёку, Иван стоял не двигаясь, столбом, как парализованный, а Герберт прошептал так, что услышал даже человек в клетке:

— Мы… сделаем… вакцину! Сечёшь? Вак–ци–ну!

— Но ты же говорил…

— Ошибался я, тьфу! Я вчера это понял! Выпил, отрубился, а потом просыпаюсь — голова ясная–ясная! Вон оно что, вот оно что!

Всё так же качаясь и шатаясь, Герберт вышел из комнаты, загремел тарелками, заплескал водой там, вне лаборатории, и вернулся уже мокрый, умытый.

— Он дал нам месяц, да? Нам хватит… не знаю, месяц это много! Времени хватит! Но мне нужна твоя помощь… — Герберт ткнул пальцем в человека. — Нужно, чтобы ты взял у него кровь. Ты знаешь где шприцы.

Иван пошёл к шкафу со шприцами. Герберт посмотрел на человека и довольно улыбнулся:

— Как же я рад!

Шестая глава

И дальше была работа, почти две недели учёный был очень, очень занят. Человек не ожидал такого от Герберта, которого привык видеть в ленивом, безразличном состоянии. Но тот и правда трудился так, будто бы от этого зависело что–то очень для него важное.

В лаборатории появились новые приборы, за которыми Герберт и работал, наполняя огромную бутыль прозрачного тёмного стекла какой–то жидкостью, похожей на воду, но более вязкую.

Времени это занимало много.

В один день человек поинтересовался, что же это в бутылке такое. Время было вечернее, Иван уже ушёл, а Герберт продолжал работать, поэтому человек и решился заговорить. К тому моменту они с Гербертом уже давно не говорили подолгу, как делали раньше.

Поэтому человек не удивился, когда Герберт, улыбнувшись, ответил, смотря куда–то в сторону цветных витражей:

— Знаешь, а ведь я понял… — сказал учёный. — Сколько перья в зад не тыкай — цыплёнком–то не станешь. К тому же, и правда…

— Ты сейчас вообще о чём? — спросил человек в ответ.

Но Герберт лишь досадливо повёл плечами и продолжил говорить о своём:

— Это понимание достигло меня вчера, понимаешь? Я подумал, а что я, собственно, пытаюсь сделать? За что я держусь, и зачем, когда это никому не нужно…