Турэмны дзёньнік

Направляется на рассмотрение: жалоба Драбкина Э.Б. по делу Адамовича С.Г. для проверки изложенных в ней фактов. О принятом решении сообщить заявителю.

Решение: на 1 л.

Нач. отдела (управления)

(подпіс неразборлівы)

ДАКУМЕНТ № 3, КОПІЯ

С огромным удовольствием узнал из печати, что прокуратура занимается делом Славомира Адамовича (Правый Реванш).

Пишу Вам специально, чтобы подчеркнуть для Вас некоторые моральные качества этого профашиста. Я - учитель. Более тридцати лет выписывал „Настаўніцкую газету”, но прекратил это делать после того, как она опубликовала ряд статей члена редколлегии - Адамовича. Если захотите увидеть облик этого ублюдка, пусть редакция предоставит его три статьи, опубликованные в разное время: „Рэмінісцэнцыі з нагоды” - на день освобождения - какое кощунство - Белоруссии от фашистов (какие партизаны - бандиты, какие золотые люди - немцы!), „Текст № 5 „Лола з Будслава” (сплошные „жиды, жидовки и жидовочки”), „Пяць дзён на ўсходняй граніцы” (дикая, нечеловеческая, звериная русофобия).

В своё время я выразил негодование этими материалами. Меня поддержала редколлегия „Советской Белоруссии”, которая, высказав своё возмущение, обратилась (с моим письмом) к министру просвещения. Но - увы, редакционная коллегия „Настаўніцкай газеты”, собравшись по указанию министерства, подтвердила правомочность этих публикаций. И это в „Настаўннікай газеце”, занимающейся вопросами воспитания молодёжи.

В письме, направленном в министерство „Советской Белоруссией”, были слова: „Публикации, которые по меньшей мере не делают чести ни вашему министерству, ни вашей газете”. Это ещё мягко сказано.

Рад, что времена изменились, что в наше время можно „раздать каждой невестке по серьгам”.

Так что известный Вам Славомир Адамович - это не только „Убей президента!”

Буду счаслив, если то, что я Вам сообщил, хоть в какой-то степени пригодится (хотя мой сын убеждает меня, что раз так долго ему позволяли публиковать эту всю мразь - за спиной у него кто-то есть).

С уважением

Драбкин Эдуард Борисович

(Гомель)

Драбкін-малодшы мае рацыю: у мяне сапраўды „кто-то есть”, толькі хутчэй не за сьпіной, а пад нагамі - гэта мая беларуская зямля. Вось яна i дае сілы, i гэта ёй я сплочваю доўг словам, як магу, за радасьць папіраць сваім 41-м памерам чаравіка золата лістоты ейных лясоў, жвір дарог, асфальт вуліцау, бетон турэмнай камеры...

Нехта Драбкін Э.Б. у свой час настаўшчаў у Будслаўскай сярэдняй школе, што на Мядзельшчыне. У гэтай жа школе працавала Паўліна Мядзёлка. У Будслаўскую дзесяцігодку пяць гадоў прашлэпаў i я; тут жа, у даўнім-прадаўнім Будславе, я сустрэў сваё першае платанічнае каханьне - дзяўчыначку Лолу, жыдовачку. Праз 20 гадоў у „Настаўніцкай газеце” я апублікаваў няпэўны паводле жанру тэкст пра сваё першае дзіцячае захапленьне. Вось тут i ўзьнік Драбкін з усім тым на душы сваёй старэчай, пра што можна здагадацца, прачытаўшы ягоны ліст.

31 ліпеня, серада

Раніца. Сьняданак. Заліўны дождж з грымотамі. У камеры сыра, чхаю, паскудна ў роце ад нячышчаных зубоў i папсаванага галадоўкай страўніка. Па абедзе. Артур Караткевіч ледзь дыхае: запаленьне лёгкіх перайшло ў астму. Пераводзяць яго ў іншую камеру. Застаемся з Вайхоўскім. У страўніку разьліваецца цяпло. Каб не перайшло яно ў пякельнае полымя язвы.

2 жніўня, пятніца

Учора ноччу трэцім загрузіўся малодшы сяржант з Барысава. У мяне абвастрэньне боляў у жываце. Гарачыня, пякотка, няма апетыту. Вертухай бубніць, што вось бы нам шланг у горла ды сілком накарміць раз-другі, дык мы перасталі б сімуляваць.

3-га, субота

Лета, летца мінае. Сёньня я быў „дзяжурны” - квэцаў ганучай падлогу камеры.

4 жніўня, нядзеля

Дзень скончыўся. Віталь Барысаўскі лепіць Луку з хлеба, я пiшy, Піма В. Чытае газэту. Душна, i ў роце кісла.

ПРА НЯНАВІСЬЦЬ

„В дни напряжённой летней битвы 1942 года поэт Константин Симонов написал стихотворение „Убей его”. Продиктованное созревшим, оформившимся чувством ненависти, это стихотворение западало в солдатское сердце каждым своим жестоким, жёстким и требовательным словом:

Так у бей же немца, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоём дому чтобы стон -
А в его - по мёртвым стоял.
Так хотел он, его вина, -
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его - пусть будет вдовой. (...)
Так у бей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз ты увидишь его,
Столько раз его и убей!

Суровы стихи советских поэтов, зовущие к ненависти и возмездию. Яростью священного гнева насыщены их строки. Нашу ненависть мы подняли как меч народной самозащиты. Нашу ярость мы занесли над головой врага как оружие правды, свободы, независимости, любви...”.