Турецкие народные сказки (второе издание)

Войдя в горницу девушки, он ставит соловья на полку. И вот, поскольку он не мог добиться ответа, как бы он ни расспрашивал девушку и ни говорил, — он снова поворачивается к полке и говорит: «Эй, полка, султанша со мной не разговаривает— поговорю-ка я хоть с тобой. Как поживаешь, хорошо ли себя чувствуешь, как здоровье?» А та ему в ответ: «Шахзадэ, мне-то что делается; а вот ты, если бы султан-ханым с тобой говорила, со мной и разговаривать бы не стал, а? Что же — из-за того, что ее не заставил говорить, со мной желаешь побеседовать? Ну да ладно! Как поживаешь? Ты-то вот хорошо ли себя чувствуешь?» Говоря эти и прочие слова, они начинают беседу. «Шахзадэ, если я тебе расскажу один рассказ, ты меня будешь слушать?» Только полка это сказала, он и говорит: «Ну-ка расскажи, конечно, буду слушать». И соловей начал: «В какое-то время в одном городе жила одна дурная женщина, а у нее были три дружка: один был Балджы-оглу ⁸, другой Ягджы-оглу ⁸, а третий — Тиреджи-оглу ⁸; только никто из них не знал о том, что каждый из трех посещал ее. А Ягджы-оглу любил эту женщину больше, чем другие. Однажды женщина, причесывая себе голову, увидала у себя один седой волос и говорит сама себе: «Увы, видно, я начинаю стареть. Сейчас вот я так живу, а пройдет немного времени, и чем больше я буду стареть, тем сильнее дружки мои будут отворачивать лицо свое от меня, а потом мне придется таскаться по улицам. Лучше уж покаюсь я в том, что делаю, вступлю в законный брак с кем-нибудь и буду так жить до самой смерти». В тот день она приглашает к себе на дом всех троих, одного через час после другого. А ведь они так и не знали друг о друге. Прежде всех явился Ягджы-оглу. А девка перед его приходом вырыла в саду могилу и рядом положила саван. Как только пришел Ягджы-оглу, женщина начала стонать и рыдать. Тот спрашивает, что с ней случилось, а она и говорит: «Ах, друг мой, отец у меня умер, я схоронила его в саду; теперь он оказался колдуном и вышел из могилы. Посмотрю-ка я, правда ли ты меня любишь: завернись в этот саван, ложись в могилу и полежи там часика три. Когда придет отец, он увидит, что здесь похоронили другого покойника, и уйдет». Только она это сказала, Ягджы-оглу и говорит: «Для тебя не только в могилу, а даже в море готов кинуться!» И вот он раздевается, закутывается в саван и ложится в могилу. Пока он там лежит, вот стук в дверь: приходит Балджы-оглу. Он тоже видит, что женщина плачет и стонет, и спрашивает, что случилось. Она и этому рассказывает, в чем дело, так же, как говорила первому; говорит ему, чтобы он взял камень и ждал у могилы, а когда зашевелится лежащий там колдун, то чтобы убил его. А тот делает все, как сказала девка. Пока тот, сделав все, как сказала девка, дожидается у могилы, с другой стороны является Тиреджи-оглу. И тот, видя ее печаль, спрашивает: «Что с тобой, любимая, не больна ли ты, что у тебя за горе?» Как только он так сказал, женщина отвечает: «Как же мне не плакать: отец умер, я велела вырыть в саду могилу, а один из его врагов оказался колдуном, смотри-ка — вон открыл могилу и теперь стоит у него в головах. Если ты сумеешь пойти, взять его из могилы и принести, я избавлюсь от горя, нет — я помру от слез». И Тиреджи-оглу, не зная, в чем дело, тотчас бежит, выхватывает из могилы «мертвеца» Ягджы-оглу и скорее тащит его к девке. А Балджы-оглу думает, что колдун в двух лицах: он бежит следом за ними и старается убить их камнем. А лежавший в могиле думает: «Что же это случилось: попал я в руки колдуна, что ли?» И он разрывает саван на части и выходит на свет совершенно голый. А так как они были знакомы, то и теперь они узнают один другого и вот начинают гнать, пихать и сбивать друг друга с ног: ты, мол, здесь чего гуляешь? (Соловей опять делает знак шахзадэ, показывая, чтобы он не называл Ягджы-оглу). Ну, шахзадэ, кто же теперь оказался достойным этой женщины? Я думаю: Тиреджи-оглу». А шахзадэ говорит: «Нет, что до меня, так ее должен взять Балджы-оглу, потому что он всего натерпелся». Пока они так беседовали друг с другом: «Нет, не так, а вот так», султанша опять сказала: «Забыли про Ягджы-оглу; этот паренек три часа в могиле лежал: женщина по праву принадлежит ему». И опять падишаху докладывают, что девушка сказала несколько слов.