Турецкие народные сказки (второе издание)

Оказывается, эта рыба была из породы пэри. А мальчик говорит: «Эх, чего мне хотеть? Хочу, чтобы эти ведра сами наполнились водой, сами наделись на коромысло, а я бы влез наверх и поехал домой». Рыба говорит: «Да, хорошо. Если ты скажешь: «По велению³ аллаха, по соизволению³ рыбы, эти ведра пусть наполнятся, сами взберутся на коромысло, а я влезу наверх, и пусть меня свезут домой», то и будет так, как ты сказал. Ну, а теперь меня отпусти». Но мальчик говорит: «Нет, не верю. Дай-ка сперва посмотрю: если оттого, что я скажу, это так и будет, то отпущу, а если этого не будет и если ты стараешься меня обмануть — я тебя не отпущу». Рыба говорит: «Фу, дорогой мой! Вот скажи, как я тебя научила, и посмотри: будет или не будет». Только она так сказала, мальчик и говорит, как его научили: ведра сами входят в воду, наполняются, надеваются на коромысло, и мальчик садится наверх; лишь только он увидел, что ведра пускаются в путь — тынгыр-мынгыр! ⁴ — он бросает рыбу в Дунай, а сам на коромысле едет по всем кварталам — тынгыр-мынгыр, тынгыр-мынгыр! — и приезжает домой. Увидев это, мать говорит: «Фу, мальчик, это что за чудеса? Вместо того чтобы ты нес ведра, они тебя везут». А мальчик говорит: «Молчи, мать! Я нашел такой способ». Говоря так, он слез с ведер и снова начал лущить кукурузу.

После этого прошло несколько дней. Однажды мать снова начала пробирать мальчика: «Фу, мальчик! Будет ли мне от тебя какой-нибудь толк? Ну-ка, возьми ведра да принеси воды», — говорит она. А уж мальчик-то знал, как это сделать. «По велению аллаха, по соизволению рыбы, пусть эти ведра влезут на коромысло, а меня возьмут наверх, пусть они отправятся к Дунаю, наполнятся водой и снова вернутся домой». Едва он это сказал, как ведра влезают на коромысло, а мальчик влезает наверх, и они едут к Дунаю — тынгыр-мынгыр! — и наполняются водой. А когда мальчик возвращался на них домой, он проехал под самым дворцом падишаха. И вот дочь падишаха, увидев это, начинает хохотать: «Ха-ха-ха, до сих пор не видывала я такой штуки, чтобы ведра везли человека». А мальчик снизу смотрит на девушку: «По велению аллаха, по соизволению рыбы, пусть эта девушка станет беременной от меня», — говорит он и проезжает мимо. Теперь мы перейдем-ка к девушке!

У девушки день ото дня начинает расти живот. Девушка, видя это, теряет голову, да к тому же стыдится людской молвы. «Увы, дочь падишаха родила незаконного», — будут говорить они. Что мне делать?» — думает она, но ничего не может придумать. Лишь только прошло девять месяцев и десять дней, она производит на свет мальчика. Об этом докладывают падишаху, а он идет к девушке: «Ах, дочь моя, откуда у тебя этот ребенок?» Сколько он ни спрашивал, девушка отвечает: «Я не знаю». Падишах заставляет девушку сказать правду. «Батюшка, я ни к кому не ходила, и ко мне никто не приходил; я и сама-то удивилась», — клянется она. А падишах говорит: «Ну, посмотрим, как-нибудь это да раскроется» — и велит отдать мальчика мамке. Мальчик растет изо дня в день. В сказках, говорят, время быстро течет. Мальчику исполняется семь лет; падишах и хотел бы отдать мальчика в школу, но так как у ребенка нет отца, то падишах стыдится людей. Как-то собирает он меджлис и рассказывает все везирам. А везиры говорят: «О падишах, в этом ничего такого нет: на свете нет ничего невозможного, такие вещи бывают. И вот если ты хочешь найти отца ребенка, то посади дочь твою с сыном у окна и вели, чтобы все мужчины, сколько бы их ни было в городе, прошли перед дворцом, а в руку мальчика дай золотой мяч: в кого из этих людей он кинет мячом — тот и есть его отец».