Турецкий караван

Мустафа понял народные чувства. Еще на пути из Палестины, ведя свою армию домой, он потребовал от Высокой Порты остановить нарушения Антантой Мудросского перемирия. А своим офицерам приказал раздать населению оружие. В столице стал вербовать сторонников. Добился назначения в Анатолию в качестве генерал-инспектора Третьей армии, то есть войск восточных вилайетов. Немедленно поднял их на сопротивление, объединил отдельно стоявших генералов: Али Фуад-пашу — в Ангоре, Карабекир-пашу — в Эрзеруме, Салахеддин-бея — в Сивасе… Он прибыл в Самсун 19 мая 1919 года и с этого дня стал во главе нации — возглавил борьбу. Султан приказал ему вернуться в столицу. Напрасно. Одним жестом он отказался от титула паши, подал в отставку и объявил: я теперь частное лицо; остаюсь в Анатолии, среди крестьян, в этом будто бы гнезде косности, чтобы служить народу. Из Хавзы в Амасью он едет уже в штатском костюме: это был знак, что действий только офицеров недостаточно — должен восстать весь народ. И вот на Эрзерумском конгрессе защиты прав мы все услышали призыв Мустафы: турецкий народ, возьми пример с русской нации, — чувствуя, что ее независимости угрожает опасность, и видя, что со всех сторон на нее покушаются иноземцы, она единодушно поднялась против этих попыток мирового господства. Вероятно, не такое, как у вас, господин Фрунзе, но Кемаль возглавил в Анатолии революционное движение, неуклонно продолжает борьбу с вооруженными пришельцами и с изменниками в столице, мнящими себя правителями, но уступившими пришельцам независимость родины. Величайшая заслуга Мустафы Кемаля — создание в Ангоре национального честного правительства, создание национальной армии. В дни последнего греческого наступления Великое национальное собрание назначило его верховным главнокомандующим национальной армии, а после великой победы на Сакарье присвоило ему чин маршала и титул «Гази» — «Победитель». Это человек самолюбивый, властный. Если войдет в рай — лозу сломает. Но! Может быть и добрым. Он вселил в нас надежду, народ ему благодарен. У нас есть легенда: турки еще за Каспийским морем кочевали по пустынным безводным степям. Вот подошли племена к высокому гранитному хребту, его не преодолеть. Отчаялись, уже думали отступить, но вдруг позади кочевых порядков в этом великом кочевье поднялся до неба сказочный Седой Волк, в переводе на наш язык — Боз-Курт. Он своею грудью разорвал скалы, открыл путь племенам. Народ говорит про Кемаля — Боз-Курт…

Фрунзе с интересом выслушал рассказ консула. Не терпелось увидеть этого сильного Боз-Курта воочию. После морского пути будет еще пятьсот верст горных дорог. На сколько это суток?

О соглашении Франклен-Буйона консул ни слова не сказал. Как сегодня смотрит Кемаль на султана и его правительство? Ответ на этот вопрос не прояснит ли соглашение Франклен-Буйона, который с этим правительством вполне в ладах, малость даже им командует?

— Как относится ныне Гази к его величеству в столице? — будто невзначай спросил Фрунзе.

— Это национальный секрет, — с улыбкой ответил Тали.

— Будущее султана — в тумане?

— Многое зависит от самого величества, как он будет себя вести. Не исключено возведение на престол другого величества.

— А возможно и падение самого престола?

— Я этого не сказал, — поспешно ответил Тали. — Это вы сказали. Это выяснит только будущее. Близкое, далекое, очень далекое, очень-очень далекое — неизвестно.

Консул, торопливо отпив кофе и передохнув, с облегчением заговорил о другом — о дороге:

— Запад присвоил все наши пароходы. Для себя же нам не на чем золото отвезти к себе!

— Его доставит наш пароход, — ответил Фрунзе. — Сам я отправлюсь на итальянском. Его капитан был очень любезен.

— О, Италия! — воскликнул консул. — Она теперь внимательна к нам. Чтобы Греция всем завладела? Нет! Сама хочет выгоду получить. Да, повела торговлю через Черное море! Легко уяснила себе: если с Турцией, то и с красной Россией надо говорить. Заполучила великолепные пароходы компании «Ллойд Триестино»! Из нашего Трапезунда отправляет караваны в Персию — не боится ни курдов, ни бродячих армянских и айсорских мародеров. «Италия свершит сама!» — вот ее кредо. О, Италия! Довезет вас хорошо. — И тут вдруг консул надулся, поднял иглы, как еж: — Вас одного? Надеемся, что поедете без Энвер-паши с его штабом?

— Этот деятель и этот штаб поедут совсем в другую сторону, — засмеялся Фрунзе. — Не тревожьтесь.

— Он здесь уже второй день? Имею указание Ангоры воспрепятствовать его приезду в Анатолию, Нуждаюсь в помощи. Но кто-то помогает ему, а не мне.

— Узна́ю, — тотчас обещал Фрунзе.

ЖИВОЕ ЗОЛОТО

В десять утра Легран поднялся в салон-вагон:

— Вот более точные данные: самого Энвер-паши пока нет в Батуме, только его агенты. Но он может появиться в любой момент, как это было в августе. Тогда, по указанию товарища Чичерина, мы отказали ему в гостеприимстве.

— И сегодня, — сказал Фрунзе, — всем его агентам сделайте устное твердое предупреждение: убраться немедленно подальше от турецкой границы — иначе вывезут красноармейцы.