Турецкий караван

…На совещание в вагон пришли батумцы, местные работники. Подтвердили: без сомнения ехать сначала морем. Хотя морской путь и рискованней — греческие броненосцы держат проходящие суда под прицелом, — но короче и дает выгоду в несколько недель. Он и дешевле горного: многолюдная миссия, большой груз — не напастись лошадей и корма. От турецкого порта Инеболу до Ангоры — пятьсот верст на сивках-бурках, гораздо меньше, чем на горном пути из самого Батума.

Ваня дежурил на платформе. От вышедшего из вагона Кулаги узнал, что подтверждается — ехать морем. Ваня вслух одобрил это соображение, с удовольствием закурил. Но Кулага вдруг хохотнул, будто кашлянул в трубу, и преподнес:

— Морем-то морем, а Фрунзе сокращает состав миссии на треть. Дорогое удовольствие — везти такую ораву.

От этих слов дым остановился у Вани в горле. В Харькове вначале не хотелось ехать, а теперь было бы жаль расстаться с Фрунзе, если вдруг и его, Ваню, отставят.

— А кого именно отчисляют-то?

— Ты со своим соображением, конечно, поедешь дальше. А вот приятеля твоего, Кемика… Я предложил отчислить… Малограмотен политически…

— Но я бы именно тебя отчислил как такового! — перебил Ваня.

Лихорадочно докурив, рывком взмыл через ступеньки и шагнул в салон… Командующий после ухода батумцев делал в бумагах пометки красным карандашом. Ваня встал перед Столиком:

— Кемика не сокращайте, товарищ командующий!

— И не собираюсь. Славный, добрый товарищ.

— Вот это точно так! — горячо проговорил Ваня.

— Прекрасно… А теперь вот что. Время у нас есть. Давайте-ка соберите народ, съездим в Ботанический сад. Кто хочет. Я к растениям с детства неравнодушен.

Зачем это вдруг понадобилось Фрунзе ехать, и непременно с бойцами, в Ботанический сад? Нет, дело не только в интересе к предмету с гимназических лет. Фрунзе заметил тревогу бойцов; чем ближе к границе, тем они все разговорчивей, а иные — молчаливее, Недавно отвоевались, закончили в Крыму тяжкий поход, и вот вновь погнала судьба ближе к войне. Проезжать придется дорогами в горах, где нарваться на винтовочный или даже пулеметный огонь ничего не стоит…

Фрунзе в дороге вел себя спокойно, говорил не повышая голоса, шутил с бойцами, участвовал в хоре, когда цели. А теперь вот отдыха ради — в Ботанический сад, смотреть диковинные растения.

Ботаники Зеленого мыса не думали, что командующий войсками Украины и Крыма с бойцами нагрянет вдруг смотреть пальмовый и кактусовый леса, пойдет по уголкам австралийской, мексиканской, китайской и японской растительности. Но когда прибыла «армия», ботаники услышали компетентные вопросы Фрунзе о том, как ведется научное хозяйство. Ботаники и пожаловались, что центральные учреждения не выделяют достаточно средств… Фрунзе тут же присел и в большом своем блокноте набросал докладную записку в Наркомзем.

Как хорошо в южном саду — еще не забылась перекопская маета, едкая соль и тоска Сиваша! Любовались роскошью зелени, дышали легким смешанным воздухом леса и моря и неотцветающих здешних цветов. Долго бродили, видели и колхидский лес, и армянский дуб. Всех поразили высоченные буковые деревья с гладким стволом, похожим на колонну из голубого мрамора.

Да, этот сад-диковина имеет значение. Вот прекрасно уживаются рядом растения с разных концов земли, из разных стран…

После прогулки присели на ступенях открытой беседки. Один из специалистов, знаток Малой Азии, куда направится миссия, говорил о горах и городах.

— По-видимому, Трапезунда нам не миновать, — отозвался Фрунзе. — Можно ли оттуда на лошадях?

— На лошадях?! — встревожился ученый. — Из Трапезунда не советую! — Он стал чертить палочкой на земле. — Все хребты здесь идут вот так, параллельно берегу. Чтобы проникнуть на центральное плато к Ангоре, их надо пересечь — объехать невозможно: попадете в лабиринт. Значит, надо идти на перевалы? А здесь их гораздо больше и они в два раза выше, чем на пути, скажем, из Самсуна.

— Но там — война…

Пункт выгрузки золота наконец известен — Трапезунд. Прибывший из Новороссийска вооруженный пушками пароход «Георгий» возьмет золото, имущество миссии, двадцать человек бойцов. Фрунзе под чужой фамилией, советники, секретарь Кулага и ординарец Скородумов сядут на итальянский пароход «Саннаго».

— Молодец Легран. Умный, практичный, — Кулага высоко ценил практичность, желал порядка во всем — в мировом положении и в своем чемодане.

Стемнело. Плыть решено ночью. Какой черный, бархатный выпал вечер. Батумская бухта без огней. Ване, Кулаге и еще нескольким бойцам доверено погрузить на «Георгия» какое-то особое имущество. Кулага знал какое, но молчал. Из темного зева улицы выкатился в порт к причалу грузовик с небольшими ящиками и другой — с охраной. Причал уже очищен от посторонних. Прозвучала команда, разобрались и взялись. Тяжелые, неказистые, вроде патронных, опечатанные ящики.

— Товарищи, бдительно! — распоряжался начальник у трапа. — Осторожно, не утопить.

— Ровно золото или патроны в этих цинках, — пробормотал Ваня. — Руки с корнем отрывает.