Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

1) Распространение правильно поставленного инородческого образования среди туземного населения Туркестанского края через посредство (частных) мусульманских училищ, Мадраса и мактабов Комитет, как и в 1907 году, находит совершенно невозможным, так как все эти заведения преследуют исключительно религиозные задачи и совершенно не доступны каким-либо реформам в целях общекультурных и государственных задач образования. До настоящего времени представилось возможным открыть курсы русского языка только при двух Мадраса г. Ташкента на казенные средства. Все же остальные Мадраса Туркестанского края, число которых составляет несколько сотен, довольствуются исключительно узкоконфессиональными программами и не желают вводить в них какие-либо изменения. Что касается мактабов, то громадное большинство их также довольствуются изучением мусульманской грамоты и чтением книг религиозного характера, всякий же общеобразовательный элемент в них совершенно устраняется. Исключение из этого составляет незначительное число так называемых новометодных мактабов, в которых рядом с религиозным обучением вводятся и зачатки общеобразовательных знаний по истории, географии и арифметике. Но число таких мактабов весьма незначительно, и постановка занятий в них не может быть удовлетворительна как вследствие отсутствия учителей, получивших какую-либо педагогическую подготовку, так и более или менее пригодных для занятий учебников. Что касается преподавания в этих мактабах русского языка, то оно введено только в Самарканде[399] [и] в одном мактабе г. Ташкента, в других же мактабах совершенно отсутствует, так как введение этих занятий требует значительных расходов на содержание учителя русской грамоты, которые для мактабов являются совершенно непосильными.

Преобразование всех этих учебных заведений в правительственные инородческие школы потребовало бы громадных материальных средств, свыше 10 000 000 руб., затем громадного количества учителей для них, а кроме того явилась бы необходимость составлять и издавать для них необходимые пособия и руководства, которые совершенно отсутствуют в настоящее время. Такой путь, несомненно, повел бы к искусственному развитию местных несовершенных наречий и к укреплению среди инородческого населения племенных и национальных особенностей, что едва ли было бы согласно с общегосударственными интересами. Кроме того, такой путь насильственного преобразования (частных) мусульманских училищ в правительственные и резкое изменение их программ и издавна установивши [х]ся порядков жизни повели бы к сильным волнениям среди туземного населения, которое в течение многих сотен лет свыклось с этими училищами и не желает вводить в них какие-либо реформы, упорно отстаивая их косность. Таким образом, по мнению Комитета, представляется возможным для распространения образования среди инородческого населения Туркестанского края только один путь – открытие рядом с мусульманскими конфессиональными школами правительственных инородческих училищ и такая организация в них занятий, которые соответствовали бы общекультурным и государственным задачам просвещения – с одной стороны, а с другой – заслужили бы доверие местного населения, весьма подозрительно относящегося ко всяким реформам и нововведениям в жизни, особенно же таким, которые имеют отношение к религии или к религиозному воспитанию.

2) Затем является вопрос, на каких началах организовать занятия в инородческой школе и какие основные задачи она должна преследовать. Существует мнение, что начальное обучение в инородческой школе необходимо вести на родном языке, на нем же дать детям необходимые знания и развитие, а затем уже переходить к изучению русского государственного языка, который должен быть в инородческой школе предметом изучения, а не орудием для приобретения знаний. Приблизительно такая постановка занятий и была организована в Туркестанских русско-туземных училищах в первое десятилетие их существования, но, как показал опыт, она дала весьма плачевные результаты. Дети на родном своем языке не воспринимали никаких почти знаний и развития, так как на их родном языке даже нет соответствующих этим целям книг и пособий, а учителя не настолько знакомы с местными наречиями, чтобы успешно вести такие занятия. Прием же составления специальных пособий на родном языке учащихся, транскрибированном при посредстве русского алфавита, только замедлял обучение их русской грамоте и не дал никаких полезных результатов. Кроме того, совмещение уроков русской и туземной грамоты в руках одного и того же, чаще русского, учителя, не давая полезных результатов в деле изучения русского языка, в то же время вызывало недоверие местного населения к изучению детьми родной их грамоты, которая в мусульманских школах, по установившемуся издавна обычаю, всегда преподается в тесной связи с мусульманским вероучением.