Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Простому, темному туземному населению, да и русской Администрации и суду, все тонкости мусульманского писаного и неписаного права почти неизвестны, а населению, кроме того, мало известно и Положение об управлении Туркестанского края, тогда как судьям известно то и другое. По гражданским искам пределы подсудности народному суду по делам, возникающим между туземцами, имеющими одинаковые суды, не ограничены, по уголовным – расширены также в значительной степени, так что по делам той и другой подсудности народные суды поставлены выше (по гражданской неизмеримо) мирового суда, и такая власть находится в руках изуверов, не имеющих ни общеобразовательного развития, ни сознания глубокой нравственной ответственности даже пред собственной совестью, руководимых в большинстве случаев только своекорыстными видами, а иногда просто животным эгоизмом, так как при отупел ости и односторонности, навеянных самым полученным ими образованием, у многих из судей только корысть и произвол являются всемогущим руководящим началом. Но лицемерие, иногда даже ложная, напускная святость, ложное толкование вымышленных законов могут придавать вид справедливости их решениям в глазах народа, а незнание подсудимым, истцом или ответчиком сроков и поводов к апелляциям и умение судей изворачиваться становят бесполезной или прямо невозможной всякую апелляцию. За примером ходить недолго: коканским баем (по состоянию отца) Салихджаном-Алимфиановым у бывшего, ныне умершего, народного судьи Ходжентской части гор. Кокана предъявлялась к разным лицам масса исков, все или почти все выигрывались, некоторые решения даже опротестовывались, отменялись областным судом, отмена которая по одному из таких дел утверждена даже Правительствующим Сенатом, и тем не менее это же дело тем же судьей вновь было перерешено по-старому. Другой пример: в угоду тому же Салихджану и тот же народный судья несколько раз не исполнил требование Администрации, выждав время, постановил решение, после которого означенное требование оказалось неисполнимо.

Во всем этом принимал участие даже весь городской съезд народных судей, и уездная Администрация не могла добиться, чтобы виновные в неисполнение ее требований судьи были наказаны высшей Администрацией.

Таким образом, перед массой народа стоят: с одной стороны, почти ни от кого фактически независимое духовенство, имеющее на него нравственное влияние, и народный суд, почти независимый от Администрации, а с другой стороны – туземная администрация, бессильная и по своей зависимости от той же народной массы и представителей Русской Власти.

Нет нужды подробно доказывать бессилие туземной администрации; она бессильна нравственно, так как, происходя из народа и будучи тесно связана с ним по понятиям, происхождению, верованиям, предрассудкам, идеалам, она являлась бы отступницей и в своих глазах, и в глазах народа, если бы всецело заботилась только об интересах русской власти; она бессильна и по своему служебному положению, так как избирается народом и от него зависит назначение ей содержания, зависит сравнительно с судом неизмеримо больше от уездной Администрации и вполне от областной.

Вследствие всех этих причин никакого особенного уважения в глазах народа туземная администрация иметь не может, но и уездная Администрация при настоящем положении ее вряд ли может много иметь значения в глазах народа, который даже для защиты от произвола судей почти не может прибегнуть к ней, так как фактически эта защита ничтожна.

Какие же средства имеет уездная Администрация для борьбы с духовенством и другим недовольным русскою властью элементом? Очень небольшие.

Уездный Начальник имеет в своем распоряжении туземную администрацию, под его ведением находятся прочие чины административно-полицейского управления в уезде, но выбор и утверждение волостных управителей зависит не от него; на назначение к должностям чинов уездной Администрации он почти не имеет влияния, так как представления его в этом случае почти не имеют значения и даже канцелярские чины управления могут назначаться помимо его желания. Примеры по отношению чинов уездной Администрации налицо: на должность полицейского пристава представляется сотник Полюдов, назначается сотник Васильев, представляется Дылевский, назначается Полюдов, представляется тот же Дылевский, хорошо знакомый с городом и обязанностями полицейского пристава, назначается никому неизвестный человек, совершенно из другой области, никогда не имевший понятия об обязанностях полицейского пристава, поручик Бычков.