Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

С. М. Граменицкий: «Министерская комиссия разделила мусульманские училища на три группы: 1) Русско-туземные училища; 2) Туземные школы старого образца (мактабы и медресе) и 3) Новометодные школы, каковых имеется особенно много внутри России, например в Казани. Первые находятся целиком в наших руках, за вторыми решено установить только внешний надзор, порядок которого предполагалось определить по сношении с Министром Внутренних Дел. Все Комиссии находят, что надзор должен быть: но имея в виду огромное число мусульманских школ (285 медресе и 5572 мактаба в 3 областях края), учебное ведомство не может принять на себя этого надзора. Это легче сделать при помощи местной Администрации, как высказалась по этому вопросу и указанная выше Комиссия. Одно время был у нас особый наблюдающий за всеми мусульманскими школами, но деятельность его признана была неполезной. Затем сколько надо лиц, чтобы установить подобный надзор?»

Что касается третьих школ – очевидно: их нельзя оставить без внимания. Комиссия Министерства Народного Просвещения 1907 года высказала, что их следует закрывать на общих основаниях с частными учебными заведениями – т.е. с предварительным представлением данных, касающихся этих новых школ: программы учебного плана и пр. таких школ подлежали бы полному нашему контролю».

Ф. М. Керенский: «Я не понимаю, откуда все эти опасения. Насколько нам известно, в мусульманских школах нет ничего опасного. Порядки, науки и книги все те же, что [тридцать] лет тому назад были. Чем вызываются эти дебаты? Если есть новые данные, тогда другое дело. Но мы никакой опасности не видим. Сарты обладают все тем же миролюбием, ничего враждебного незаметно. Возможно, Андижанское восстание подорвало доверие к ним. Но оно не может иметь серьезного значения: это была вспышка безумца».

Генерал-Лейтенант Кондратович: «Вы считаете, что близко стоите к туземцам и знаете их. Я боюсь, что, наоборот, вы слишком далеко стоите от них. Вы сжились с прежними взглядами и не допускаете возможности нового направления. Но есть лица и факты, которые говорят как раз обратное. Вы говорите, что уже 30 лет в мусульманских школах все те же книги и учебники, тогда как имеются данные, что в школах этих вводятся и другие учебники, допущение коих едва ли желательно в наших интересах. Несомненно также, что среди туземцев проживают и наезжие лица и учат их, проводят свои взгляды».

Ф. М. Керенский: «Да, попадаются и другие книги и учебники, но как исключение, а не как общее правило. Уследить за тем, что делается среди них – невозможно. Но по тем данным, которые мы имеем, ничего нет опасного. Конечно, мы за это отвечать не можем».

С. М. Граменицкий: «В основу надо положить определенные данные, но этих данных пока нет. Пока никто доподлинно не установил, что в мусульманских школах идет пропаганда, что есть недопустимые учебники и пр.».

Весьма возможно, что мы ошибаемся, но выводы мы можем делать только на основании имеющихся у нас данных. Я не слыхал о таких фактах. Я слышал лишь разговоры, что есть неправильно допущенные книжки, потом по проверке оказалось, что на самом деле это была ошибка. Во всяком случае, мне кажется, необходимо прежде констатировать факты, а потом уже делать из них выводы и заключения. Во всяком случае, быть вполне осведомленными для нас физически невозможно».

А. Л. Квицинский: «Я позволю себе обратить внимание на аналогичное положение на Кавказе. Кавказ считался образцом преданности. Теперь же Кавказ оказался революционным – во всех трех его крупных народностях. Революция приняла серьезный характер и среди татар. Затем большое значение имеют персидские революционеры. Чем ответили армяне на желание Правительства подчинить нашему влиянию их школы? Мы проглядели организованную Армению».

С. М. Граменицкий: «Имела ли, однако, революционная организация армян связь со школами?»

А. Л. Квицинский: «Да, без сомнения. Через школы проводился самый узкий национализм».

С. М. Граменицкий: «Насколько мне известно, революционное состояние на Кавказе существует, но скорее среди самого населения, а не в школах; здесь же антигосударственного движения совсем не было. Наоборот. В 1905 году, во время наших беспорядков, само туземное население выражало готовность оказать Правительству помощь к подавлению этого движения среди русских».

Полковник Мустафин: «Это было в 1905 году, а после того разразилась революция в Персии, затем в Турции».

С. М. Граменицкий: «Если у нас нет данных, что произошла перемена и у нас, то новыми мерами мы рискуем только оттолкнуть туземцев от себя».