Турция между Россией и Западом. Мировая политика как она есть – без толерантности и цензуры

А им же хочется почувствовать, что они всё-таки сделали правильно. Им обязательно надо с кем-то на эту тему пообщаться. С новым, со свежим, который ещё не знает их и их рассказов. Потому что общаться с такими же, как они, – это бесполезно. А там, в мозгах, примерно как у Новодворской, которая говорила: «Вот „кровавая гэбня“». Помните? Путин, Патрушев, Бортников – это же всё «кровавая гэбня». Я умилялся Валерии Ильиничне. Она была очень искренней… дурой. Ну извините, пожалуйста, ну полной… но искренней, честной. Вот, она так думала.

Иногда говорила глупые фразы типа: «Ну вот вы здесь все дураки и не лечитесь, а я вся в белом пальто стою, красивая такая!»

Такой типаж. И вот просто те люди, которых вы видите, это переход от юродивого к Новодворской. Переходная стадия. А теперь я умолкаю. Извините, поделился опытом. И опять отдаю вам слово.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, вы абсолютно правы, что выступать с таких позиций – это жёсткое опускание себя в глазах местного населения. Напротив, уважение вызывает принципиальная позиция, даже если ты уехал… Ну вот так: ты посчитал для себя нужным и правильным сделать, по тем или иным обстоятельствам, такой шаг в своей жизни.

Вот не надо по этому поводу откровенничать с посторонними, тем более с посторонними иностранцами. Ни в коем случае нельзя поносить свою собственную страну. Кстати, нельзя поносить её, я полагаю, не только в общении с иностранцами, но и вообще плевать не надо в ту сторону. Потому что ты есть продукт нашей страны. Она тебя вырастила, она тебя воспитала, дала тебе бесплатное и очень приличное образование. В России ты зарабатываешь деньги и, уезжая, по всей видимости, рассчитываешь продолжать их зарабатывать в России же или на России.

Скажу так: никакое знание языка, иностранного любого – ты приехал в Турцию и даже если ты блестяще говоришь на турецком языке, – не компенсирует тебе то, что релокация означает полное обнуление твоего социального капитала.

В плане социального капитала ты становишься новорожденным. Ты – ребёнок. У тебя нет ни друзей из детского сада, ни друзей из школы, из вуза, нет коллег по работе, нет попросту никого. У тебя нет истории. Ты сам, своими руками, не вынужденно, а под влиянием то ли минутной паники, то ли клинической паранойи, обнулил свою историю.

И никто с этих позиций никак в новом для себя обществе практически не может стартовать. Даже если он, не знаю, обладатель каких-то уникальных навыков, которые востребованы в любом уголке мира.

Ну, к примеру, приличный музыкант. Музыка, она везде музыка, её язык вроде как универсален. Но это не даст носителю музыкального образования социального капитала. Он может продолжить зарабатывать деньги, но заметно меньшие, чем в России. Оберут его там, пользуясь его беспомощностью. И, самое главное, у релоканта не возникнет ни друзей, ни знакомых, ни тех людей, на кого он может опереться в тяжёлый момент. Это всё нарабатывается с детства, и это всё осталось далеко там, за паспортным контролем «со злым фээсбэшником в будке».

Уезжая, сжигая мосты, ты сжигаешь и свой социальный капитал. Устраиваешь вот такой погребальный костёр. Поэтому на самом деле все эти люди, они, наверное, какие-то, может быть, недалёкие, что ли? Какие-то непонимающие того, что такое иммиграция.

Евгений Сатановский: Этого никто никогда не понимает, пока сам не напорется.

Иван Стародубцев: Вот я хотел как раз и сказать. Может быть, надо хоть раз это пройти и на своей шкуре ощутить, что такое обновление социального капитала, чтобы потом уже какие-то свои ошибки, возможно, и не повторять. Но тем не менее это случилось.

Но мы сказали о какой-то, знаете, жёсткой релокации, которая по всему является именно бегством. А есть ведь ещё и другая релокация. Она не носит отрицательного смысла «сжигания мостов» и «бегства от режима Путина». Речь идёт о перемещении бизнеса. Но это уже связано с другими вещами. Это перенастройка российским бизнесом своих каналов поставки, поиск альтернативных поставщиков, поиск новых партнёров.

Вы знаете, за двадцать лет наблюдения за Турцией изнутри могу сказать, что такого интереса в России к Турции не было никогда.

В год, в «нормальные годы», в Турции открывалось ну в среднем 20–30 компаний с российским капиталом. Только за 2022 год возникло новых около 1300 компаний. Понятно, что большинство из открытых российских «дочек» – это офисы, которые носят технический характер, которые созданы для простых операций «купи-продай» или чтобы перевести через них деньги. Но тем не менее такого вала интереса к Турции не было никогда.

Всё-таки развеем некоторые бытующие у нас на эту тему иллюзии. Турция никогда не была традиционным рынком сбыта для российской продукции. Ни во времена Советского Союза, ни во времена последних двадцати лет «лидерской дипломатии» между Путиным и Эрдоганом.

Да, мы реализуем стратегические проекты между собой. Но стратегические проекты подобного рода реализуются на базе межгосударственных договорённостей. Здесь нет никакой конкурентной среды.