Тусклый свет электрических фонарей

— Мальчик с характером! — заметил один из собеседников Туссэна. Тот хотел ответить, но не успел. В нашу компанию вихрем влетела девица невысокого роста со светло-голубой кожей и изумрудными волосами. Обхватив Туссэна за шею, она защебетала что-то на их птичьем наречии. Обменявшись короткими репликами, парочка погрузилась в затяжной поцелуй.

Почувствовав себя лишним, я обернулся в поисках Веды, но не обнаружил ее. Легкомысленно пожал плечами, сунул руки в карманы и отправился глазеть на праздничные чудеса. А глазеть было на что. На стеблях вьющегося растения, зеленой шкурой покрывшего фонарный столб, распустились огненно-красные цветы с длинными похожими на щупальца тычинками. Сперва я не понял, что привлекло к этому растению такое количество народа. Присмотревшись, в ужасе отшатнулся. Растение было хищным. На любое прикосновение к тычинкам лепестки мгновенно захлопывались с неприятным щелчком. Народ вокруг этого чудовища забавлялся тем, что дразнил его. Легкое касание пальцев к чуть липкой внутренности лепестков, отдернутая рука, обманутое растение, так и не понявшее, что его обманули… Я долго наблюдал за опасной игрой, но попробовать так и не решился.

Оторвавшись наконец от созерцания чужих развлечений, я двинулся дальше, не оставляя надежды отыскать Веду. И вскоре увидел ее, в беззаботном упоении болтающую с подружкой. Присмотревшись к юной собеседнице, узнал Берту. Я попытался прислушаться к их речи, но ничего не понял. Вдруг Берта взглянула прямо в мое лицо и насмешливо сказала что-то Веде, кивнув в мою сторону. Та обернулась всем телом и обрадованно помчалась в мои объятия, чуть касаясь босыми ногами холодных камней и росы, впитывающей и преломляющей свет, испускаемый травой. Я обхватил ее гибкое тело и взглянул сверху вниз в счастливые глаза.

— А я знаю ее, — похвастался я. — Это Берта!

Веда кивнула, не отрывая взгляда от моих глаз.

— Странное дело, — продолжил я. — С виду вы одного возраста, а тем не менее Берта почему-то кажется старше.

— Она и есть старше, — рассмеялось чудо в моих руках, — она моя мама!

Я замер от удивления. Чтобы скрыть замешательство, спросил:

— О чём вы говорили? Я так ничего и не понял. Этот Ваш ликси…

— Это был не ликси.

— Но явно ведь не обычный язык.

— Вполне обычный. Это тамрик. Такой же, как ликси, только другой.

— Как это?

— Неважно, — отмахнулась Веда. — Какая разница? Есть вещи поинтереснее!

Я посмотрел туда, куда показывала девушка. На самом краю площади, перегораживая темное устье улицы, буквально из ничего возникала башня. Этаж громоздился на этаж, стройные ряды колонн ионического ордера брезгливо поддерживали грубую кладку из необтесанного камня, а в них, в свою очередь, упирались стройные готические контрфорсы.

— Что за нелепица? — удивился я.

— Вавилонскую башню строят, — пояснила Веда. — Игра такая — каждый достраивает этаж. Проиграл тот, у кого башня рухнет.

Некоторое время мы стояли и, запрокинув голову, смотрели на растущую громадину. Темное в ночи и абсурдное сооружение обладало какой-то странной красотой, объединяющей эстетику разных народов. Это действительно была вавилонская башня, но вавилонская башня, строящаяся уже после смешения языков. Порыв черного ветра со звездного неба, обогнув громоздкий силуэт, дохнул в мое запрокинутое лицо. Я почувствовал, что продрог.

— У вас принято угощать гостей? — обернулся я к своей спутнице.

Веда кивнула и потащила меня к дереву, проросшему через трещину в стене одного из домов (под номером дома вместо названия улицы значилось: «Имя ей — Нун»). Сорвав с его ветвей два плода, один протянула мне, другой оставила себе. Как только я сдавил упругую кожу, плод, чмокнув, лопнул, обнажив сочную сердцевину с терпким и вяжущим вкусом. Веда бросила короткое «сейчас» и убежала. Набухшие губы покалывало изнутри. Мимо пробежала девушка, остановилась на секунду, с удивлением глядя на мое лицо, потом улыбнулась, провела пальцами по моей щеке, сказала непонятное и умчалась прочь.

— Держи, — Веда протягивала мне съестное — в темноте непонятно, что именно. Я взял влажный кусок в руки и поднес к онемевшим губам. Сочная мякоть коснулась моего языка, и я с ужасом почувствовал вкус крови.

— Что это?!

— Мясо.

— Оно же сырое!

— Ну да. Сырое мясо в соке манго. С тертым орехом.

— Как можно есть сырое мясо?

— Почему нет? — Веда улыбалась то ли удивленно, то ли издеваясь. — Попробуй, тебе понравится.

Я разжевал кусок мяса.

— Оно и жилистое к тому же!

— Так это самое интересное, — моя подружка пресекла попытку каприза. — Рвать сырое мясо зубами!

Я покосился на смешливое лицо, но послушно продолжил жевать. Через некоторое время я с удивлением понял, что мне действительно нравится терзать сырую плоть и чувствовать ее вкус языком.

Внезапно одинокое облачко посреди чистого неба закрыло луну, погрузив площадь во мрак. В следующий момент в облаке обнаружилась дырка, и узкая полоска лунного света, словно прожектор, осветила одинокую фигуру, идущую к нам. Складчатое одеяние Аллариха отражало свет в наши зрачки.

— Эффектно, — оценил я.

Веда пренебрежительно фыркнула.