Тусклый свет электрических фонарей

Алларих остановился на каком-то расстоянии, не отрывая взгляда от Веды. Та тронула меня за предплечье и направилась к гостю. Машинально пережевывая мясо, я наблюдал за их беседой. Алларих взял мою подружку за руку. Та что-то говорила ему, потом обернулась, улыбнувшись, махнула мне, и оба существа исчезли среди толпы веселящихся монстров в человеческом обличье. Струйка мясного сока из сжатого в кулаке куска потекла по руке и забралась в рукав. Впрочем, я был на празднике и имел намерение продолжать веселиться.

Облако исчезло так же неожиданно, как и появилось. Луна в окружении звезд щедро поливала буйную растительность, захватившую мертвый город. Бесцельно блуждая внутри праздника, я вновь вышел к поверженному монументу. Бронзовое лицо наполовину вросло в землю, оставив снаружи подбородок, половину носа и один глаз. При моём приближении глазное яблоко резко повернулось и уставилось на меня. Я вздрогнул. Услышав смешок, поднял глаза и увидел Голема, стоящего на небритой бронзовой щеке.

«Сколько же здесь народу, — подумал я. — Сколько чудовищ, оказывается, живет в городе под маской обычных людей. Я, кажется, встретил тут всех нелюдей, виденных мною за последний год».

Вроде бы действительно всех. Кроме… Пот прошиб меня под плащом. Если Кати теперь одна из них, то она тоже где-то здесь. И я смогу найти ее! Точнее, ее тело и ту, которая ныне живет в нём.

Судорожно проглотив последний кусок угощения, я приступил к поискам. Я взбудораженно носился по площади, присматривался к девушкам, останавливал их, заглядывал в лица. Мое внимание девушки воспринимали по-своему. Смеясь, пытались втянуть в свои забавы, фривольно целовали в щёки, а я, не останавливаясь нигде, всё мчался по площади круг за кругом. Наконец я понял, что одних и тех же девушек я видел уже по нескольку раз, и расстроенно опустился на сияющую траву. Кати нигде не было.

Карма, заработанная мною во время поисков, дала о себе знать неожиданно, но незамедлительно. С полдюжины юных созданий окружили меня и начали дергать, смеясь, кто за руку, кто за волосы, кто за одежду. Ошалевший от их гомона и непонятных слов, я попытался вырваться из их хоровода, но не тут-то было. Цепкие пальцы, веселые глаза, ласкающие прикосновения совсем дезориентировали меня в и без того запутанном мире. Мое тело щекотали со всех сторон, и я вспомнил почему-то сказки про русалок, способных защекотать свою жертву насмерть. Я сделал последнюю, отчаянную, попытку освободиться, и в следующий момент весь клубок обнаженных рук и заманчивых еле прикрытых тел разлетелся в разные стороны. Я удивленно огляделся, пытаясь понять причину столь внезапных перемен. Взглянув туда, куда глядели все, я открыл рот и онемел от первобытного ужаса. Вавилонская башня, уже достигшая неба, не выдержала наконец творимых над ней безумств и медленно кренилась в мою сторону. Через мгновение я понял, что это не крен, а самое настоящее падение. Хрупкие статуи вырвались из своих ниш и стремительно помчались вниз. Трещины пробежали по всему телу здания. Крен становился всё больше, башня уже нависала надо мной. Гипсовая ваза грохнулась у моих ног, разлетевшись на мелкие осколки. Кариатиды теряли головы, карнизы срывались со своих мест. Стена из необработанного камня наседала на меня, и в следующий момент прямо мне в лицо уже мчался громадный каменный кулак.

Удар бросил меня на землю. Камни, кирпичи, обломки стен падали рядом со мной, вокруг меня, на меня. Не сразу я понял, что, несмотря на удары, мое тело не чувствовало боли. Наконец каменный град закончился. Пыль медленно опускалась, наполняя содержанием лучи лунного света. Фосфоресцирующая трава выпрямлялась, освобождаясь из-под придавивших ее камней. Я был цел и невредим, по крайней мере физически. Вокруг высились обломки, загораживая остальную часть площади. Я потрогал их рукой — вполне материальные холодные камни. В лунном свете вспыхнул ореол воздушных волос — одна из русалок, недавно игравшая со мной, склонилась ко мне. Волшебное лицо с большими глазами улыбнулось:

— Мой…

— Нет, мой, — отозвался голос еще одной девушки. Переполошившиеся светлячки запутались в ее волосах. Я ощутил на своем теле четыре ладошки, гладящие меня, ласкающие, пытающиеся забраться под одежду. Подняв дрожащие после недавнего потрясения руки, я наткнулся на их гибкие подвижные тела. Мои ладони, видимо, забыли о существовании моей головы, почувствовав под собой нежную и теплую девичью кожу. Две пары губ прильнули ко мне, лишая остатков разума. Всё смешалось в моём мозгу: холодные булыжники мостовой под моей спиной, светящаяся трава у самого моего лица, эфемерные создания, в которых растворялось мое «я», светлячки между нами и звездами.

* * *