Туз в рукаве

Оставшись в комнате одна, Хельга смотрела в окно, на дорожку, ведущую к воротам виллы. Сердце ее учащенно билось, и она ощущала легкий озноб, несмотря на то что в комнате было тепло. Теперь она приговорена: назад пути нет. Любое насилие было ей ненавистно. Она терпеть не могла смотреть кровавые сцены и драки на экране кинотеатра или телевизора и все же знала: сегодня здесь, в этой комнате, будут избивать человека… Слишком уж хорошо знала она Арчера: поняв, что обманут, он тут же превратится в упрямого разъяренного быка. Нет сомнения, Ларри моложе и сильнее, он справится с ним, но при мысли о том, что здесь вскоре должно произойти, ее начинало мутить.

Ларри решил, что для начала ему лучше не показываться Арчеру на глаза. Может, и удастся уговорить по-хорошему. «А я буду рядом. Если не выгорит, тогда уж подключусь».

Она взглянула на часы. Он должен быть с минуты на минуту. Движение на дорогах в этот час довольно интенсивное, но, если у него хватит догадки пристроиться в хвост местному автобусу, можно наверстать.

И тут она увидела «Фиат-125», летящий по шоссе с недопустимо высокой скоростью. Мельком заметив в нем Арчера, она отступила от окна.

– Ларри, он здесь. – Голос ее слегка дрожал.

– О’кей, мэм. Ни о чем не беспокойтесь, – донесся голос Ларри с порога кухни. – Я – с вами.

Она услышала: хлопнула дверца автомобиля, потом бешено зазвенел дверной звонок.

– Будь с ним поаккуратнее, Ларри, – сказала она.

– Все будет о’кей, мэм. Не волнуйтесь.

Снова звонок.

Взяв себя в руки, она пересекла холл и отворила дверь. Ввалился Арчер. Он был бледен, глаза блестели неестественно ярко.

– Он умер? – с порога вопросил он.

Хельга холодно взглянула на него, молча повернулась и пошла в гостиную. Она слышала, как Арчер шепотом выругался. На пороге остановилась.

– Снимай пальто, Джек… здесь жарко. Только этого не хватало, чтоб ты простудился.

Он сорвал пальто, бросил его на столик, стоявший в прихожей, и повторил вопрос:

– Хельга! Он умер?

Она вошла в комнату, остановилась посередине и только тогда развернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Хельга! Ради всего святого! Он умер?

– Кто умер?

Он сжал крупные ладони в кулаки, глаза бешено сверкнули.

– Ты же сказала – несчастье… Что звонил Хинкль и…

– Да, Хинкль действительно звонил. Герман задерживается, будет только на следующей неделе. Какая-то конференция, что-то в этом роде.

Арчер насторожился:

– Что все это значит? Ведь ты отчетливо намекнула, что Герман болен или того хуже… умер.

– Разве? Ну, наверное, так вышло потому, что не нашлось другого способа заставить тебя приехать, Джек.

Лицо его побагровело.

– Послушай, ты, ведьма, только не думай крутить! – рявкнул он. – Со мной эти штучки не проходят! Фотографии уже в банке. Да я уничтожу тебя одним щелчком пальцев! Давай сюда список! Больше ничего не надо!

Она подошла к креслу, села.

– Ситуация изменилась, Джек. Ты не только не получишь никакого списка, но сейчас же, немедленно напишешь письмо в банк, в котором попросишь выслать конверт сюда, на мой адрес.

Он, яростно сверкая глазами, смотрел на нее, губы нервно дергались.

– Так и подмывает дать тебе по роже, шлюха! Совсем из ума выжила! Или тебе наплевать на шестьдесят миллионов?

– Ситуация изменилась, – спокойно повторила она, чувствуя, как закипает в ней холодный слепящий гнев. – У тебя было три туза, зато у меня теперь все четыре!

Ему удалось овладеть собой, лицо приняло нормальный оттенок. Он стоял и сверлил ее маленькими пронизывающими глазками.

– Интересно… Ты всегда была мастерица блефовать, Хельга. Но такие штучки со мной не проходят. Услышу еще одну глупость, немедленно дам команду отослать конверт Герману. Так что не финти.

– Попробуй отошли, отправишься в тюрьму!

– Слушай, ты, идиотка поганая, неужели не понимаешь, что у меня нет выбора? Я сделал ставку, и не намерен садиться в тюрьму, и не хочу, чтобы ты теряла деньги, – сказал Арчер. – Даю тебе две минуты. Или приносишь список, или я ухожу и даю слово: как только попаду в Лозанну, тут же даю сигнал отослать фотографии Герману.

– Слово? – Она горько улыбнулась. – А оно что-нибудь стоит, твое слово?

– Увидишь! – Он завернул манжету и взглянул на часы. – Две минуты!

– Джек… пожалуйста, напиши в банк и попроси выслать мне снимки. Прошу тебя, ради твоего же собственного блага, не только ради меня, – сказала Хельга.

– Одна минута!

Она в отчаянии всплеснула руками, бессильно уронила их на колени.

Он снова завернул манжету:

– О’кей, Хельга. Все! С этой минуты мы не партнеры. Снимки передадут Герману в женевском аэропорту. А в тюрьме меня будет утешать одна мысль – что тебя вышибли под зад из уютного гнездышка!

Он развернулся и направился к двери, рывком распахнул ее и лицом к лицу столкнулся с Ларри. Он даже отшатнулся, словно дотронулся до оголенного провода, споткнулся и еле удержал равновесие.

Ларри вошел в комнату – челюсти ритмично двигаются, руки в карманах джинсов.

– Привет, толстяк! – нарочито спокойно и медленно произнес он. – Помнишь меня?

– А ты чего здесь делаешь? – рявкнул Арчер, обернулся и, сверкая глазами, спросил Хельгу: – Твоя работа?