Тварь из бездны времен

— Я уверен, потому что мои глаза острее твоих, ответил старый мексиканец. — Я не могу видеть будущего так же, как и ты. Оно всегда туманно.

Тлана сказала:

— Туман рассеивается, и я вижу стервятников, ожидающих подходящего момента и готовых спуститься с неба. Я знаю, что что–то страшное произойдет в ближайшее время. Я не знаю, когда именно, но очень скоро.

Ветерок с Мексиканского залива овевал низкие участки открытой местности между площадкой, где сидела Тлана. и морским побережьем, ероша волосы нескольких работающих мужчин и придавая им беззаботный и вольный вид. Но Тлана не видела в этой картине ничего приятного, потому что рабочие казались ничтожными по сравнению с уродливыми машинами, возвышавшимися над ними, а их тела были забрызганы глиной, которая облепляла кожу.

Все они принадлежали к разным народам — здесь были американцы, шведы, итальянцы, поляки и французы — но все были крепко сложены и едва вышли из юношеского возраста.

— Они довольно скоро уйдут, — сказал ее отец. — Всегда так было. Они приходят и уходят, год за годом. Всегда новые лица, новые жалобы. Недостаточно еды. Они знают, что мы делаем все, что в наших силах, но очень тяжело выращивать достаточное количество еды для того, чтобы прокормить так много голодных мужчин в год, когда не идут дожди.

— Они не всегда думают о пище. Да и чего еще можно ожидать? Мужчины испытывают сильный голод — и

женщины тоже. Разве тебя не волнует, что здесь нет других женщин?

Моих слов должно быть для тебя более чем достаточно.

Бывают такие моменты, — сказала Тлана, — когда я ловлю себя на мысли, что мне не хочется, чтобы ты был моим отцом. Я хочу, чтобы моя мать заснула крепким сном в тот день, и запомнила после пробуждения лишь одно: у нее родилась девочка.

Совершенно неожиданно изможденное тело старика затряслось от смеха.

_ Она не спала, — сказал он. — Так же, как и я Но если ты хочешь верить, что ты дочь бога…

— Почему я не должна в это верить, если мне так нравится? — спросила Тлана.

_ Думай, что хочешь. Но твой брат — дурак, если верит в то, что боги, которым он до сих пор поклоняется, когда–либо ходили по земле. И эти люди скоро обнаружат, что это ошибка — копать землю, чтобы сохранить своих богов живыми и бодрствующими. Тот, кого они называют Ураном — всего лишь уродливый великан, которого не стоит будить. В противном случае он пойдет по земле, разрушая ее все больше с каждым шагом.

— Ты знаешь точно, что такое ядерная физика, отец, — сказала Тлана презрительно. — Почему тебе доставляет удовольствие говорить так, как говорят невежественные батраки?

— Это лишь глупости, которые я услышал от твоего брата. Он всегда живет в прошлом. Но бывают случаи, когда это скрывает зло, с которым нам приходится жить днем и ночью.

— Следует ли его скрывать? Если бы ты отправился в Мехико и оказал сопротивление, правительство могло бы остановить их прежде, чем наша земля станет такой же дырявой, как большой кусок зловонного сыра, который погрызли мыши. Машинное масло впитывается в почву и уничтожает треть того, что мы выращиваем. В следующем году будет хуже, а если подрывные работы не прекратятся, я стану такой же глухой, как и ты.

— Я знаю, я знаю. Но у меня нет никакого влияния на правительство. Кто обратит внимание на мои жало бы? Наша земля представляет ценность, потому что она богата различными видами минералов — не только ураном. К тому же, я не так злюсь на них, как ты. Они благородные, но запутавшиеся люди, которые про могут понять, как выглядела бы земля, если бы вся жизнь на ней исчезла, даже из моря.

Тлана печально посмотрела на него.

— Нам хорошо платят за то, что нам приходится терпеть. Вот что ты пытаешься мне сказать? Для меня ничто не может возместить смерть одного дерева, похожего на это — или одного редкого и прекрасного растения. Даже одного цветка на таком растении… Во взгляде ее виднелась злоба, но ее подчеркивали огненные отблески неповиновения. — Если бы я торговала своим телом на рынке, как женщина с улицы, они бы обратили на меня внимание в Мехико. Что сталось бы тогда с семейной честью?

— Я забыл о ней давным–давно, — ответил ее отец. — Я очень стар и очень устал. Я хочу только спокойно лечь в могилу. Останется достаточно твердой земли для одной могилы.

— Для двух, если точно. Я сильная — но в то же время очень хрупкая. Я — женщина. Я тоже могу увянуть, быстрее любого растения, быстрее какой–нибудь небольшой, неприметной лозы глубоко в джунглях, которая ищет всего лишь свою ничтожную долю солнечного света и тепла. Скоро здесь вообще не будет тепла…

Девушка резко умолкла, испуганная внезапно изменившимся выражением на лице отца и тем, что она сама смогла услышать. Поначалу донеслось отдаленное урчание, как будто осыпались камни, из которых возводились невысокие строения, расположенные у берега.