Тварь из бездны времен

Первый взрыв также прозвучал далеко, по звуку он больше напоминал выстрел из пушки с какого–нибудь корабля в открытом море, чем катастрофическое проишествие на земле. Но следующий взрыв раздался так близко и оказался таким громким, что у Тланы зазвенели барабанные перепонки; третий и четвертый были похожи на рев двух взрывающихся гигантских нефтяных резервуаров.

Почти тотчас же ближайшая из высоких машин начала раскачиваться, люди, работавшие прямо под ней отчаянно закричали и разбежались во все стороны.

Тлана вскочила на ноги, вскрикнув от ужаса; у нее на глазах отец исчез: большая трещина в земле открылась совсем рядом с девушкой и снова закрылась, поглотив старика, казалось, совершенно беззвучно. Земля в том месте, где появилась зигзагообразная трещина, снова почти мгновенно стала гладкой и ровной, как будто Природа сочла такой большой разрыв неуместным и совершила чудо хирургического вмешательства без каких–либо усилий.

Тлана смотрела на это, прижав руки ко рту, ее лицо стало белым; в это время пошатнувшаяся машина сильно дернулась и рухнула на землю, взметнув в небо огромное спиралевидное облако пыли и скрыв из вида другие механизмы.

Трое мужчин выбежали из облака пыли в горящей одежде, и бросились на землю неподалеку; они переворачивались снова и снова и били по своей одежде в безнадежных попытках потушить пламя.

Тлана двинулась вперед с дикой мыслью помочь им, но поняла, что ничего не может сделать. Вместо этого она развернулась и бросилась бежать. Она промчалась мимо дерева; у нее перехватывало дыхание, но девушка не останавливалась, пока не достигла вершины обрыва, травянистой ровной площадки на высоте пятидесяти футов.

Тогда она развернулась и посмотрела назад, дышать стало так тяжело, что девушке на миг показалось что то с хрустом выдергивало и разрывало мышцы ее гортани, безжалостно намереваясь уничтожить и разорвать на куски легкие. Внезапно ей стало слишком тяжело стоять на ногах, и Тлана упала на колени.

Теперь дым поредел, и она смогла увидеть, что разлом. который поглотил ее отца, увеличился в полдюжины раз и что некоторые длинные зигзагообразные трещины не исчезли. Две из них закрылись, но неровно и вокруг них сильно осыпалась земля; легко было заметить. где произошли расколы. Друтие четыре превратились в зияющие, с рваными стенками пропасти различной ширины, от тридцати до почти ста футов. Та, которая казалась наиболее глубокой, находилась поблизости от упавшей машины, которую теперь окутал густой дым, пронизанный яркими языками пламени. Огоньки так же танцевали по краям недавно появившегося кратера, и огромные облака пыли застилали, не полностью скрывая, пятнадцать или двадцать безжизненных тел, отброшенных подальше от обломков силой взрывов.

Никто из упавших не шевелился — могло ли тело пошевелиться, подумала напуганная Тлана, если ни одна сила извне не может вернуть его к жизни; и полное опустошение воцарилось вокруг, вся сцена приобрела неестественный вид. В результате бомбардировки момент потрясения, которому предшествует такой вид, обычно затягивается — он длится несколько минут, а иногда и часов, пока люди бездумно бродят вокруг, утешают друг друга, безрассудно входя в тлеющие развалины в поисках исчезнувших близких. Но здесь была лишь неподвижность.

Это совсем не бомбардировка, Тлана была в этом уверена. Но случилось что–то почти столь же жестокое, почти столь же шокирующее и ужасное в своей разрушительной силе. Землетрясение? Возможно. Но казалось, что скорей всего это катастрофа, устроенная человеком, случайная и непредвиденная, о которой не могли догадаться даже осквернители земли ее предков.

Ядерный взрыв? Это тоже вполне возможно. Но были другие взрывы, которые могли вызвать нечто подобное серия взаимосвязанных взрывов, раздавшихся на пути от залива к тому месту, где тяжело работающие мужчины не подозревали о нависшей над ними тени Смерти, о власти человеческой ошибки и человеческой глупости. Один только нитроглицерин мог разорвать землю на куски, если его собрали в достаточном количестве. Тлана знала, что не было более разрушительной силы на земле, чем крошечное зерно опасного просчета, прорастающее внутри человеческого черепа — черепа всего лишь одного тупого неосторожного человека.

Нет опаснее оружия, даже если глупцу не удалось вызвать ядерную катастрофу сразу и самостоятельно — результатом могла стать смертельная ошибка в расчетах столь же слепых людей, в руках которых есть необходимые орудия.

К счастью, здесь не было таких людей: только канюки кружили высоко в небе, готовые вскоре спуститься, чтобы насытиться наполовину сожжёнными, безжизненным жертвами трагедии, которой можно было легко избежать.

Но нет, нет, говорила она себе — она ошибалась в одном. Она сумела остаться в живых и решила бороться за жизнь изо всех сил — если больше не случится взрывов.