Твердость стали

С другой стороны, зачем местным наружу? Город их даже не микрокосм, а настоящий космос, этакая маленькая вселенная, кусочек почти настоящего светлого прошлого. Если выбрать себе квартиру не на окраине, чтобы не видеть картину запустения, да не покидать центр по рабочим вопросам — так и вообще можно вообразить, что все хорошо. Вода в кране есть, еда в магазинах лежит, даже одежда явно отличается по крою от той, что на мне и Джулиане — остальные не сообразили выбраться из танковых комбезов, или не захотели. Наверное, живи я тут, смог бы задвинуть, забыть тоску о мире, из которого меня вырвало. Мало ведь чем хуж…

Я замер, едва шагнув на тротуар жилой части Нового Остпоинта. Даже не отреагировал на прощальные махи ладонями людей из сразу же распавшейся компании. Я понял. Наконец я все понял! Этот риск. Это желание сунуться в самый адский ад и там пошуровать в поисках интересных вещиц. Искательство. Желание проводить многие дни за рычагами, когда из доступной гигиены — обтереться влажным полотенцем, сдобренным довоенной армейской химией вместо душа или, скажем, сауны.

Я просто искал путь домой. Если не Землю прямо — это ж как должно повезти! — то в какой-то достаточно похожий мир. Искал, упорно гоня от себя эту мысль, потому как выглядела она, мягко скажем, самоубийственной. Пытался называть «домом» сначала мастерскую в Релейном, потом крепкий и надежный коттедж в Перекрестке. Тщетно. Я смог обмануть свой разум, смог внушить себе, что не занимаюсь игрой в русскую рулетку, а работаю на вполне обычной для этого места и времени работе. Немного опасной, зато прибыльной. Успокоил чувство самосохранения. И как головой в омут!

Чёрт.

И в ноут этот вцепился, как только Генрих намекнул, что тот может стать ключом от прохода в нормальный мир. Потащил, невзирая на опасности и, как бы, медовый месяц — на все плюнул. Поверил, что последние ученые разрушенного измерения реально смогут что-то сделать.

Что ж.

Даже хорошо, что я потерял возможность врать сам себе. Возвращать не буду.

Так лучше, с открытыми-то глазами, к своей цели идти. Теперь я точно знаю, какая она.

Глава 22

Жилой центр Нового Остпоинта производил странное впечатление. С одной стороны многоярусные улицы, небоскрёбы из стекла и металла, расцвеченные в темноте разноцветными вывесками, прогуливающиеся и спешащие прохожие, автомобили. С другой стороны лампочки тусклые, не сравнить не только с привычными мне светодиодами, даже газосветные трубки светят ярче. Стены выше второго-третьего этажа выше уровня очередной улицы и тыльные стороны подвеса дорожного полотна все в пыли и грязи — причем где-то их даже пытались отмыть, но только разводов наделали. Трубы и провода над дорогами: опять та же история, что и у стен, штатные коммуникации частично заменены откровенной кустарщиной. И так во всем.

А, ну и разумеется, все аналоговое. Куда ни кинь взгляд — ни одного цифрового табло, только стрелки и другие механические ухищрения вроде барабанов с буквами и цифрами. Над отдельными объектами Мари залипла бы насмерть и попыталась прямо на месте их разобрать — чисто посмотреть, как они работают. Потом наверняка попыталась бы сходу внести усовершенствования, не стерпев чесотку в пальцах. Впрочем все это мечты: для моей жены главным была мастерская, в которой я ей дал возможность творить, все остальное вторично. Терять несколько недель, чтобы добраться в одну сторону? Дудки! Разве что фоточек всяких технических кунштюков наделать и ими заманить? Хотя кого я обманываю…

Разобраться в городских хитросплетениях человеку, родившемуся в землях Хель наверняка было сложно, потому что определенные трудности испытал и я сам. Кольцевые маршруты автобусов, публичные лифты — все это в трехмерной модели сделать не так-то просто, а уж на бумажной схеме отразить и подавно. Но, подпривыкнув, разобрался.

После посетившего меня откровения о самом себе, я поспешил отделаться от Джулиана и остальной компании — благо, никто меня не держал, и каждый двинулся по своим делам. Я же некоторое время просто бродил, внимательно глядя по сторонам, и, приходя в себя. Удивительно, как шок и стресс могут заставить человека измениться незаметно для себя. Наверное, проживи я в этих остатках погибшего мира чуть подольше — и тот, до-попаданческий Виктор во мне растворился бы без остатка. Воспоминания о прошлом, и так кажущиеся чем-то нереальным на фоне болот, лесов и прочих деталей ландшафта, среди природных и пространственных аномалий, необратимо потускнели бы… и все. Мне, ведь, даже сны о том, что мне все с попаданием приглючилось и я вернулся домой, перестали сниться. Укатали сивку крутые горки — и это, ведь, при наличии «читерской» Стали, как зеницу ока берегущей меня от большинства опасностей! Ладно, хватит уже о прошлом…