Твоя на одну ночь

Уильям? Нет, Джорджи не показалось, появился какой–то Уильям. Ну, ничего, так даже интереснее. Женщина облизнулась в предвкушении новых ощущений, отдаваясь полностью во власть вбивающего себя в нее Рикардо.

– Как тебе шлюшка? – спросил чертов Сильва, когда кончил и вырвался из сладкого плена ее греховного тела.

– Неплохо. Только ее дерзость меня /запрещено цензурой/ как выбешивает. Сейчас Уильям принесет игрушки, и мы развлечемся!

– Ты, хренов вуйалист, если увижу на ее безупречной коже следы, то тебе конец! – выдохнул Рик.

А Джи все так же стояла на карачках. В животе от грубых слов и оскорблений вновь началось собираться тепло. А тьма вокруг добавляла пикантности.

– О, Уил, продуманный малый! – похвалил Долорес неведомого четвертого.

Что–то длинное и холодное прошлось по спине Джорджины, оставляя за собой след из мурашек. Напряжение в киске отдалось легкой болью, которая растворилась в ударе! Она застонала от накрывшего наслаждения. Прямо в голос, наплевав на наказ.

– Раздвигай ей ноги, пошире, да, и засовывай. Молодец, малыш Уилли. После этой игры можешь ее хорошенько поиметь, разрешаю, сам даже присоединюсь.

Джорджине было все равно, что они говорили и кто именно говорил. В нее вошла искусственная плоть, которая сразу же завибрировала в ее готовой дырочке.

Удар плетью пришел внезапно и на самое чувствительное место, обостряя ощущения. На спину ей кто–то положил несколько кубиков льда, которые лишь распалили и так горячую кожу.

– Твою мать! – выругался Рикардо, едва этот круговорот вожделения разорвал звон телефона его временной сабы.

– Выкинь в окно! – сквозь зубы прошипела Джи, выгибаясь от плети.

– Нет, – спокойно произнес Долорес. – Ты будешь разговаривать. Я даже сам подержу телефон.

Нахрен? Сейчас… Рывком из нее вытащили вибратор, а в ее мокрую киску вошел толстый член. Уильям?

Из ее губ вырвался прерывистый стон.

А спустя миг к ее ушам прижали тонкий смартфон, из которого раздался мелодичный голос.

Плеть глухо разрезала пространство, чтобы впечататься в узкую спину. Словно этого и ожидая, в ней задвигался мужчина – грубо, жестко.

Миссис Абсани что–то говорила, иногда до крови сжимала зубами губы, чтобы не скулить в голос. А когда она услышала суть разговора…

Так, сейчас она закончит эту прекрасную игру и…

– Ты заслужила еще наказаний. Уил, поднимай эту шлюху, кинь на кровать…

И это наказание сладкой истомой разлилось по телу, эхом отдаваясь в каждой клеточке.

Глава 7.

/Элизабет Скотт/

Я сидела за кухонным столом, опершись головой о локти, и смотрела в одну точку – пустую стену напротив. Мысли сменяли друг друга, не успевая задержаться, были скомканными и оборванными, были малопонятными. Очень хотелось взять и отключить свой мозг, свои чувства, погрузится в сон. Но спать не хотелось, было страшно, неуютно, волнительно.

Происшествие с братом напугало меня. Его могли убить, покалечить до неисправимых последствий, да что угодно! Они могли все! Эта мысль заставляла дрожать и пугаться будущего, бояться того, что все может повториться. Ведь я просто не знаю, что им надо дать! Просто не знаю!

Со стоном я опустила голову на сложенные в руки, стараясь отгородиться от мира вокруг, и думала о том, что им нужно. Но ни одной разумной и похожей на реальность идеи так и не появилось…

Погруженная в мысли, я не заметила, как на кухню вошел Джеймс, а потому вздрогнула, когда теплые мужские ладони легли на мои плечи, разминая их.

– О да–а–а, – простонала, наслаждаясь массажем уставших от напряжения мышц.

– Не стони так сладко, иначе брат может понять не так, – произнес мужчина. – Да и вообще, когда ты так стонешь, мне хочется взять тебя прямо тут, прямо на этом столе… И заставить столь сладко тянуть только мое имя.

Я покраснела, а потом встрепенулась и уточнила:

– А где Ник?

– Принимает душ. Разводы все же остались. Да и дорожная грязь тоже не настолько важна для жизни, чтобы ее следовало оставить на теле, отказавшись от мытья.

Ну, с этим, конечно, не поспоришь. Ненадолго расслабилась, получая удовольствие от движений сильных пальцев на моей шеи, а после со вздохом выпрямилась, сбрасывая чужие руки, и, развернувшись к Харрисону, спросила:

– Думаешь, это те же?

– Очень на то похоже. Надо сообщить Эдену, вдруг поможет расследованию.

– Дело продвигается?

– Сложно сказать. Информацию собирают по крупицам, проверяя все источники, но понятен пока лишь фон картинки. Ее суть все еще остается загадкой, – задумчиво закончил Джеймс и спросил: – Хочешь чаю?

Чаю? Я? Мне сделают чай? Это было настолько непривычно, заботливо и мило, что я чуть снова не расплакалась. Пошатнувшиеся нервы не хотели возвращаться в норму, а потому скакали туда–сюда, словно мяч–попрыгун.

– Да. Очень, – и даже улыбнулась, потому что внутри было так тепло–тепло.

– Отлично! Только подскажи мне, где тут у вас чашки и заварка, – попросил он, наливая воду в чайник и ставя тот кипятиться.

– Верхний левый шкафчик.

– Черный, зеленый?

– А какой лучше успокаивает?

– Который со спиртом. Итак, черный или зеленый?

– Ну, давай все же зеленый. Вот там в правой баночке.