Твоя тень

– Ох, как бы я этого хотела! – воскликнула Кейли.

Дэнс, глянув на подругу, заметила, что та недавно плакала.

«Из-за Бобби? За Шери испугалась? Или есть еще какая-то причина?»

Бишоп проводил гостью в небольшой, тускло освещенный кабинет, наполненный ароматами табака и сосновой смолы. Следом пришли Шери и Мэри-Гордон. Они принесли кофейник и печенье. Глазки девчушки блестели, как голубые льдинки. Золотистые волосы малышке забрали в хвост – точно таким же манером перехватывала волосы Мегги, – и Кэтрин опять невольно задумалась о своем: «Как, интересно, мне объявить дочери и сыну, что Джон Боулинг бежит с корабля Дэнсов?»

Шери вывела Мэри-Гордон из кабинета, а потом вернулась и уселась напротив агента Дэнс. Та, насилу отбросив все свои личные переживания, задала жене Бишопа первый вопрос.

Толку от Шери оказалось мало. Ничего нового о стрелке Кэтрин не услышала. Лица нападавшего пострадавшая не видела – только вспышки оранжевого огня. Ни силуэта, ни тени его не заприметила.

После Шери настала очередь Сью Санчес. Она изо всех сил пыталась припомнить что-нибудь необычное, но в конце концов сдалась и заявила, что у нее в голове не укладывается, как можно подозревать Эдвина.

– Он просто душка! Эдвин столько всего рассказал мне про сестру. Да таких подробностей и лучшие друзья не знают! В жизни бы не подумала, что он злейший враг Кейли!

– Ни малейшего намека на угрозу?

Тут свидетельница заколебалась, и Дэнс надавила на нее:

– Сью, свои показания тебе придется повторить под присягой.

На сестру Кейли эти слова подействовали волшебным образом, и она рассказала все как на духу.

– Он так убежденно говорил, будто Кейли нуждается в поддержке… С одной стороны, это показалось мне хорошим знаком, а с другой – звучало странновато, как будто он слегка того…

Стану твоей тенью…

«Уже больше похоже на правду, – подумала Кэтрин. – Один-ноль в пользу следствия».

Затем к ним присоединилась Мэри-Гордон. Дэнс, попивая кофе с печеньем, показывала малышке фотографии своих детей и собак и болтала с ней о том о сем. Девочка же, в свою очередь, потягивала молоко и тоже поглощала печенье, методично работая челюстями.

Ребятишки, конечно, лгут – это не редкость, и лгут не меньше взрослых, но из побуждений самых простейших: без спросу съеденная конфета или разбитый светильник. Но главное затруднение при работе с детьми заключается в том, что они не знают, как выразить увиденное словами. Более того, чье-то подозрительное поведение ребенку может и не показаться таковым вовсе. Дети порой даже не понимают, что на их глазах совершается тяжкое – вопиющее! – преступление. Откуда им знать, что наказуемо, а что нет? Это им попросту невдомек.

Дэнс, начавшая издалека, плавно перевела беседу на аэропорт, но ничего полезного не услышала. Мэри-Гордон рассказывала, как дядя, подвозивший их, хорошо знает город и как сильно он любит тетю Кейли. Ясные глаза девочки сверкали еще ярче, когда она раз за разом произносила второе имя Эдвина – Стэн. Всеми силами помогая найти подходящий подарок для тети Кейли, он мгновенно завоевал сердце малышки.

– Эдвин-Стэн хотел, чтобы я выбрала что-нибудь особенное. Классно мы с ним придумали, да? Плюшевое мамонтово деревце!

– Мэри-Гордон, спасибо тебе за рассказ.

– Пожалуйста! А мы еще увидимся с этим мистером Эдвином-Стэном? Мне он понравился!

– Не знаю, дружок.

– Если хотите, возьмите с собой печеньку. Даже две!

– Не откажусь, – сказала Дэнс и завернула угощение в розовую салфетку. – Печенье очень вкусное, ну просто объеденье!

– Негусто, так ведь? – спросила Сью, когда они вышли из кабинета.

– Что есть, то есть. Как бы там ни было, спасибо за помощь.

В дверь постучали. Шери открыла, и на пороге возник Дартур Морген с огромной сумкой в одной руке и двумя книжками – в другой. Мэри-Гордон мигом схватилась за ручку его сумки.

– Не надо…

– Мистер Морген, я хочу показать вам вашу комнату.

– Это вовсе не обязательно…

– Давайте я возьму, – настойчиво сказала девочка и буквально вырвала сумку из широченных ладоней окончательно смутившегося телохранителя.

Пожелав Таунам доброй ночи, Дэнс вышла на веранду и застала на качелях Кейли, сидевшую в одиночестве. Кэтрин присела рядом на скрипучий плетеный стул.

– Что, черт возьми, происходит? – раздраженно спросила Кейли, кивая на отцовский дом. – Кругом погибают люди, рушатся судьбы, вся моя жизнь летит в тартарары, а я прячусь у папы на ранчо! А мы даже понятия не имеем, кто за всем этим стоит! Эдвин? Или кто-то еще?

«Кейли явно чего-то недоговаривает, – почувствовала Кэтрин. – Что-то произошло. То, как она ведет себя сейчас, кардинально отличается от ее прежнего поведения. Избегает зрительного контакта, одно плечо выше другого… Что-то ее гложет. Воспоминание? Похоже, она сожалеет о чем-то содеянном… Причем совсем недавно».

– Честно говоря, я пока ни в чем не уверена. Даже при неоспоримых доказательствах вины и исчерпывающих показаниях свидетелей расследование длится достаточно долго. В случае же с Эдвином у нас нет ни того ни другого – все очень неоднозначно.