Творения догматико-полемическое и аскетические

Вот так же и святые и, как бы мы сказали, [люди] зрячие <Р. 148>, цель которых – высшее совершенство, зорко видят в себе даже то, чего взор нашей души, словно бы помраченный, не замечает, и строго осуждают, настолько, что, хотя нам по легкомыслию кажется, будто они даже малым пятном греха не затронули чистоты словно бы белоснежного тела, сами себе кажутся покрытыми множеством пятен, если в атриум [784] ума не скажу что закрадется негодный, пустой помысел, но даже если во время молитвы отвлечет внимание молящегося воспоминание о псалме, который нужно произнести. Ибо если, говорят они, когда [Col. 1255] мы молим какого-нибудь высокого человека не скажу что относительно жизни и спасения нашего, но даже о какой-нибудь выгоде, то, устремив на него взор ума и тела, с беспокойством ожидаем от него хоть какого-то жеста, весьма страшась, как бы вдруг нелепое и неуместное слово не отвратило милосердие слушающего; также если мы, когда находимся на форуме или в мирском суде, в присутствии своего противника в ходе судебного разбирательства и прений позволим себе кашель, отхаркивание, смех, зевоту, сон, то с какой ненавистью бдительнейший противник возбудит суровость судьи к погибели нашей; тем более когда мы из-за нависшей над нами опасности вечной погибели молим Защитника, ведающего все тайны (особенно когда нам противостоит лукавый соблазнитель и равно обвинитель), сколь усердной и взволнованной молитвой должны взывать к милосердию Судии! И справедливо, что тот, кто, изливая молитву Богу, вдруг, последовав за тщетой нечестивого помысла, удаляется от взора Его, как если бы Он не видит и не слышит, [Col. 1256] – тот впадает не в легкий грех, но в тяжкое преступление нечестия. Те же, которые закрывают очи сердца своего плотным покровом пороков и, сообразно изречению Спасителя, <Р. 149> видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют (Мф. 13:13), едва ли в глубинах сердца своего разглядят даже крупные и смертельные преступления, [они] не смогут ясным взором рассмотреть в себе никаких неверных помыслов, ни тех сомнительных и тайных желаний, которые через изощренные и невидимые внушения уязвляют ум, ни пленения души своей, но, постоянно блуждая в постыдных помыслах, не знают печали. Когда они отвлекаются от созерцания, которое есть исключительное [благо], то не печалятся об утрате, потому что, наполняя ум по своей прихоти неожиданными помыслами, они не имеют никакого представления о том, к чему прежде всего нужно стремиться и чего всячески желать».

Глава 7. О том, что те, которые утверждают, будто человек может быть без греха, впадают тем самым в двойной грех

«Причина, которая приводит нас к такому заблуждению, состоит именно в том, что мы, совершенно не ведая , то есть добродетели безгрешности, [Col. 1257] полагаем, будто абсолютно никакого ущерба не может быть для нас от праздных и ветреных помыслов, но, глухие из-за [своей] тупости и словно бы пораженные слепотой глаз, никаких в себе пороков не замечаем, кроме главных, и думаем, что избегать следует только их, которые осуждаются суровостью мирских законов; и если мы даже немного чувствуем свою непричастность к ним, то считаем, будто бы за нами вообще нет никакого греха.

Грехи в душевном нечувствии

Поэтому, исключив себя из числа зрячих, – ибо не замечаем множества малых пороков, которые скопились внутри нас, – мы совершенно не мучаемся спасительным угрызением совести, если и коснется нашего чувства горечь печали, мы не скорбим, если повреждаемся прибавлением пустой славы; не обливаемся слезами, если произносим молитву не особенно истово <Р. 150> и даже холодно; мы не считаем проступком, если во время пения псалмов или чтения молитв нами овладевает нечто другое помимо самой молитвы или псалма; мы не страшимся многого, что перед людьми стыдно и произнести, и совершить; не стесняемся даже на время принять в сердце то, что, как мы знаем, открыто Божественному взору, и даже обильными слезами не смываем истечения от постыдных сновидений; и не плачем о том, что в благочестивый момент подачи милостыни, когда отзываемся на нужды братьев или даем пропитание бедным, нерешительность, вызванная алчностью, омрачает сияние нашей чуткости; не думаем, что терпим какой-то ущерб, когда, предав память о Боге, так помышляем о том, что является преходящим и изменчивым, что нам вполне подходит известное изречение Соломона: Били меня, мне не было больно: толкали меня, я не чувствовал (Притч. 23:35)». [Col. 1258]

Глава 8. О том, что немногим дано иметь разумение о грехах