Творения догматико-полемическое и аскетические

Если, таким образом, действительность молитвы и получение плода ее в смысле переживания результатов богообщения вполне обусловливаются, по воззрению Кассиана, состоянием чистоты ума и сердца молящегося, насколько он отрешается от забот житейских и от страстей, то, очевидно, совершенство молитвы будет соответствовать нравственному совершенству души подвижника. И вот когда ум и сердце подвижника достигнут совершенства чистоты, тогда молящийся проливает перед Богом неизреченные, исполненные чистейшей силы моления, кои Сам Дух без нашего ведения возносит к Богу в воздыханиях неизглаголанных (Рим. 8:26), и в сию минуту человек одушевляется такими чувствами и столь непостижимо изливается в молитве, что в другое время он не только не может пересказать его, но даже и возобновить в памяти.[1623] Пример подобного совершенства молитвы преп. Кассиан указывает в жизни Антония, которому принадлежит такое мнение о совершенстве молитвы: «Несовершенна та молитва, в которой монах сознает себя или то самое, что молится».[1624] И тот же блж. Антоний, как известно, иногда стоял на молитве до того, что когда во время молитвы в восхищении ума взошедшее солнце начинало его жечь, он в горячности духа взывал: «Солнце, что ты препятствуешь мне, как будто для того и восходишь, чтобы отвлечь меня от блеска этого истинного света!»[1625] Таким образом, в совершенной молитве должно происходить, по взгляду преп. Кассиана, как бы отрешение человека от своей личности, от своей особности и слияние с жизнью божественной, так чтобы и собственная жизнь превращалась в чистое созерцание Бога и пламенение любовью к Нему. Так именно и смотрит преп. Кассиан, что в совершеннейшей молитве должно выражаться как бы единство бытия всех нравственно разумных сил во исполнение молитвы Спасителя: да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21).[1626] Через эту молитву человек еще здесь, на земле, делается участником того блаженного единения с Богом, которое будет в будущей жизни или теперь существует между Богом и небесными силами. А это единство должно заключаться в полнейшем единстве содержания жизни, «когда всякая любовь, всякое желание, всякое упражнение, всякое старание, всякое помышление наше, все, что видим, что говорим, будет Бог, и то единение, которое ныне существует у Отца с Сыном и у Сына с Отцом, перейдет и в наши чувства и умы, то есть чтобы как Он любил нас истинною, чистою и неразрушимою любовью, так и мы прикреплялись к Нему всегдашнею и неразлучною любовию, именно так соединялись с Ним, чтобы все, о чем помышляем, что говорим, был Бог».[1627] Очевидно, это единство, если короче его определить, есть в своем существе не что иное, как единство воль, а выражение и осуществление этого единства в жизни, его закон есть пламенная любовь[1628] к Богу и ближним. А так как единство это есть единство добра, как единого бытия в смысле метафизическом, то и единство, достигаемое человеком под условием нравственного совершенства, есть единство бытия метафизическое. «И цель всего совершенства, – говорит Кассиан, – чтобы дух, очищенный от всякой плотской нечистоты, ежедневно возвышался к небесному, пока всякая его деятельность, всякое стремление сердца не сделается одною и постоянною молитвою»,[1629] то есть всецелым и постоянным устремлением к Богу. И само собой понятно, что такая непрестанная молитва, достигаемая совершенством чистоты, является в то же время и лучшим средством к охранению ее, так как человек в данном случае живет предметами только небесными и духовными. И если необходимое условие и прямой путь к совершеннейшей молитве заключается, по Кассиану, в совершенстве добродетелей,[1630] то постоянство этого прилепления в молитве к Богу достигается еще особого рода упражнением. Для приобретения непрестанной памяти о Боге преп. Кассианом предлагается стих: Боже, в помощь мою вонми (Пс. 69:2), размышление о котором не должно быть оставляемо человеком никогда, так как этот стих, говорит преп. Кассиан, «объемлет все расположения, какие только могут относиться к природе человеческой, и прилично прилагается ко всякому состоянию и всем случаям; именно он заключает призывание Бога во всех опасностях, заключает смирение благочестивого исповедания, заключает постоянное бодрствование с заботливостью и страхом, содержит сознание своей слабости, чаяние услышания, надежду на постоянную и всегда присущую помощь».[1631] При помощи этого стиха достигается вместе с непрестанностью и совершенство молитвы, так как ум подвижника, заключенный как бы в тесные рамки этого размышления, отвергнет все богатство помыслов, устремится весь к Богу и «при Его озарении начнет насыщаться более возвышенными и сокровенными тайнами».[1632] И чем более подвижник при непрестанном размышлении об этом стихе преуспевает в добродетели, тем более он проникает в смысл всех псалмов и молитв, так как он уже на собственном опыте пережил все те расположения сердца, с какими воспет был тот или иной псалом: молитва и псалом являются как бы уже отражением его личной внутренней жизни.[1633] Таким-то образом дух подвижника и восходит до той чистой молитвы, которая не занимается видением какого-либо образа,[1634] не развлекается никаким голосом, а при неизреченном восторге духа возносится и изливается пред Богом, так что подвижник Христов, будучи выше всего земного, держа как бы под ногами всех своих врагов, которые отвлекали его от Бога, весь прилепляется к Нему и «предвкушает начатки небесной жизни и славы».[1635] Это идеал человеческого совершенства на земле, и к нему должен стремиться подвижник, так как это прямо внушает нам своим содержанием молитва Господня. Молиться искренно так, как научает нас своим содержанием молитва Господня, по мысли Кассиана, может только тот, кто уже в личной жизни переживает те самые чувства, которые выражены в содержании этой молитвы, то есть тот, кто достиг степени совершенства. И в изъяснении молитвы Господней у Иоанна Кассиана дается характеристика состояния духовного совершенства, указываются те состояния, которые переживаются подвижником, когда здание добродетелей будет воздвигнуто и душа сделается как бы ковчегом Святого Духа. Поэтому-то при характеристике состояния подвижника на степени духовного совершенства нужно иметь в виду это изъяснение Кассианом молитвы Господней как прекрасное пособие.