Творения догматико-полемическое и аскетические

И надо отдать справедливость Иоанну Кассиану, что он высказывает очень глубокое понимание всего христианства, и в его лице виден не только монах-аскет, но и глубокий богослов, проникший в дух Священного Писания и глубоко изучивший его. В то же время он и философ с чисто даже диалектическими приемами рассуждений, всегда выдерживающий поставленный им предмет рассуждения до конца, не уклоняясь в сторону.[2051] И вот, стоя на высоте доступного по тому времени богословского развития и в общем круге богословских и философских течений своего времени, преп. Иоанн Кассиан и развивает свою нравственно-аскетическую систему в соответствии с духом и потребностями того времени, но с ясной тенденцией показать превосходство истинного христианского аскетизма и нравственности над языческим аскетизмом и опровергнуть еретические заблуждения того времени.

Уже в основной идее его нравственно-аскетического мировоззрения, идее двух царств, как она понимается преп. Кассианом, можно усматривать противопоставление манихейскому учению о двух царствах – добра и зла. И так как манихейский дуализм, отрицание им свободы воли всего вреднее отражался в нравственной жизни человека, то преп. Кассиан, рассуждая об отношении Бога к миру и о зле в его сущности и происхождении[2052] с точки зрения правильного понимания их в христианстве, отстаивает свободу воли в человеке и возможность победы в себе доброго начала над злым. И в дальнейшем развитии мыслей преп. Кассиана можно усматривать явную тенденцию показать превосходство христианской нравственности и результатов христианского аскетизма над нравственными и аскетическими воззрениями язычников и еретиков. Можно думать, что преп. Кассиан, характеризуя высшую степень нравственного совершенства, достигаемого христианским подвижником, и употребляя разные термины, помимо желания охарактеризовать состояние подвижника со стороны различных сил его духа, имел в виду языческий или еретический аскетизм. Ведь гностики учили о высшем ведении, которое будто бы есть только у них; неоплатоники тоже указывали на экстаз как на принцип познания истины и средство единения человеческого духа с Божеством.

В противоположность первым преп. Кассиан доказывает, что истинное знание доступно только для истинного христианина путем нравственного развития и заключено в Божественном Откровении.[2053] Имея в виду вторых, преп. Кассиан говорит, что христианин на высшей ступени нравственного совершенства достигает созерцания и восторженной молитвы, которые, будучи достигаемы только чистотой сердца, ставят подвижника в ближайшее соотношение с Богом и делают его гражданином духовного мира. Но как это созерцание, так и высшая степень любви, через которую, по Кассиану, осуществляется единство бытия и единство с Богом, не ведет к погашению человеческой личности и к чисто пантеистическому слиянию духа человеческого с Божественным, как это в брахманизме или у стоиков.

И как, затем, манихеи учили о трех отречениях, а на тело человека смотрели как на зло само по себе, так в противоположность им преп. Кассиан раскрывает истинное понятие о трояком отречении христианского подвижника и о чистоте тела, которой он достигает на степени нравственного совершенства, приводя его в полное почти согласие с духом. Если еще припомним, что преп. Кассиан вводит в свои «Собеседования» довольно обширное рассуждение о злых и добрых духах с очевидным намерением противопоставить христианское учение о духах широкому распространению демонологических идей того времени, то с несомненностью можно утверждать, что преп. Кассиан в своих сочинениях хотел удовлетворить духовным запросам своего времени. Он вполне стоит в круге господствующих воззрений своего времени, но их влияние отражается на нем с самой выгодной стороны, заставляя только полнее раскрыть истину и превосходство христианства. Можно, например, найти в воззрениях преп. Кассиана следы влияния господствующих в то время воззрений стоицизма, но это влияние не идет далее терминологии, в которой противопоставляются тем же стоикам чисто христианские понятия.