Творения догматико-полемическое и аскетические

Идея двух царств – Божия и диавола, положенная преп. Кассианом в основу своего нравственно-аскетического мировоззрения, сложилась заметно не без влияния подобной же идеи блж. Августина, раскрытой им главным образом в сочинении «De civitate Dei» и отчасти в других сочинениях. При раскрытии этой идеи он стоит исключительно на почве антропологии, анализируя при свете Божественного Откровения то содержание душевной жизни, которым характеризовалось состояние человека в качестве члена сначала Царства Божия, а потом члена царства диавола, и определяя чрез это самое понятие двух царств в отношении к человеку. Было уже указано, что в антропологии преп. Кассиан стоит в очень тесной связи с восточными отцами и, в частности, во взгляде на «ум» как на образ Божий и как на правителя жизни человеческой. В антропологии же, и главным образом в той ее части, которая касается человека падшего, преп. Кассиан дает вместе с восточными отцами объяснение и причины подвижничества. Но указывая вместе с восточными отцами причину подвижничества во внутреннем расстроенном состоянии природы человека падшего, преп. Кассиан несколько уклоняется в данном случае от них и делает некоторые изменения в духе Запада, в духе именно Августина. Оставляя за умом человека согласно с воззрением Востока достоинство правителя в жизни человека, преп. Кассиан считает невозможным ограничивать сущность процесса внутренней жизни души деятельностью только ума, а выдвигает волю человека как силу самоопределения. Жизнь человеческого духа есть процесс развития воли, которая и может определять себя или по закону жизни богоподобного ума, или по закону плоти. Ум сам по себе бессилен, человек может знать истину и истинное направление жизни, но сама воля должна сделать ум с его законом богоподобной жизни постоянным руководителем своей деятельности. Вот почему у преп. Кассиана внутренний разлад, переживаемый человеком падшим, переносится в область воли и все дело представляется как борьба двух воль, тогда как восточные отцы выразили это учение о внутренней борьбе в учении о двух умах. И различие двух царств в отношении к человеку представляется у преп. Кассиана как различие двух направлений воли – направление единства воли человеческой с волей Божией и направление уклонения от воли Божией. Когда ум человека уклонился от своего первоначального нормального состояния, то есть от созерцания только Бога, то это не было только теоретическим актом познавательной деятельности человека, а вместе с этим актом самоположения воли, направления ее энергии к иной цели, принесением нового содержания в жизнь человеческого духа. Вот почему ум и остался потом бессилен опять быть руководителем жизни человека, и человек, хотя умом и услаждается законом Божиим, но волею служит иному закону и даже низводит самый ум с высоты божественного созерцания к земным предметам. Это соединение восточной и западной точек зрения на человека у преп. Кассиана дало ему возможность обстоятельнее раскрыть субъективную причину аскетизма. Путь подвижничества у него представляется процессом воспитания воли, попыткою подчинить ее снова закону богоподобного ума и изгладить то содержание жизни, которое явилось у человека выражением жизни не по воле Божией, а по воле своей, и через это снова ввести его в Царство Божие. Раскрывая идею двух царств, Божия и диавола, на почве антропологии и путем анализа внутреннего содержания жизни человека и самой его природы при свете Слова Божия, преп. Кассиан этот метод выдерживает до конца. В силу этой же особенности, что антропология остается у преп. Кассиана постоянной почвой для его рассуждений, у него всему, что составляет содержание жизни подвижника, дается основание во внутренней жизни самого подвижника, а данные Откровения как бы подтверждают и дают высшую санкцию этим выводам из фактов внутреннего самонаблюдения. Сочетание особенностей восточной и западной богословской мысли в учении о человеке отразилось у преп. Кассиана и в учении о совершенстве. В определении нравственного совершенства преп. Кассиан опять не ограничивается характеристикой человека со стороны ума, а рассматривает, и даже предпочтительно, состояние воли человека, пришедшей путем подвигов снова к положению себя в Боге. Созерцание не исключается им из характеристики совершенства, но любовь уже выдвигается на первый план. Любовь, понимаемая преп. Кассианом как единство воль (воли Божией и человеческой), как совершенное совпадение содержания жизни человеческой с жизнью Божественной, глубже и полнее определяет понятие совершенства. И самое-то созерцание, по мысли преп. Кассиана, и есть следствие любви – единение воль и вместе как бы сама любовь. Нравственный опыт, по его взгляду, есть единственное основание и путь к познанию истины, которая только в Боге.[2040] И вот в состоянии совершеннейшей любви, когда человек живет уже самой истиной, живет единением с Богом, и осуществляется созерцание истины; человек всеми силами духа как бы прикован к этому Царству истины и видит ее лицом к лицу. Этот взгляд на любовь как на единство воль и внесение ее в определение совершенства, как наиболее существенный элемент, есть, без сомнения, следствие влияния на преп. Кассиана Запада с его учением о человеке как о воле. В учении о любви как единстве воль и отражается августиновское сведение чувства к воле, ибо при таком понимании любви ею обнимаются элементы и воли, и чувства. Восточные отцы хотя и вводят в определение совершенства любовь, но преобладающее значение в определении совершенства у них остается все-таки за созерцанием.