Творения. Том первый. СЛОВА.

Из такого учения св. Григория о личных свойствах Бога Отца уже само собой вытекает его учение и об отношении первого Лица Святой Троицы к двум остальным. Безначальный Отец, по его учению, начало и виновник Сына и Святого Духа: первого Он рождает от вечности, а второго от вечности изводит из Своего существа, но при этом, по Своей Божественной природе и существу, Он совершенно одинаков и тождествен с Ними. Это учение об отношении Бога Отца к Сыну и Святому Духу Григорий всего яснее раскрывает в своей полемике с современными ему еретиками. Ариане и евномиане, отвергая единосущие Сына с Отцом и приписывая Божеское достоинство только одному Отцу, думали тем самым возвысить Его над Сыном, причем похвалялись своим особенным почтением и любовью к Отцу. Но таким понятием об Отце, совершенно отделявшим от Него Сына, еретики, по мнению Богослова, нисколько не воздают Ему почтения, так как с этим понятием необходимо соединяется отрицание самого «отчества». В самом деле, чьим Он будет Отцом, если Сын Его по природе совершенно отличается от Него и ставится в ряд тварей Отца? Если Отец есть действительно Отец, то Он должен иметь Сына одинаковой с Ним природы, или существа, так как сыном не может быть тот, кто или совершенно иной природы, чем отец, или, напротив, сливается с отцом.[981] Мало того, приписывая Божескую природу исключительно только одному Отцу и совершенно лишая Его таким образом Сына, еретики унижают и оскорбляют Отца, в чем, действительно, и упрекает их св. Григорий. «Если ариане, – говорит он, – хвалятся своим почтением к Отцу, то я спрошу их: кто более оскорбляет Бога (Отца), тот ли, кто признает Его началом такого Сына и такого Духа, какими вы представляете Их, или тот, кто признает Его началом не такого Сына и не такого Духа, но одинаковых с Ним по естеству и равных в славе, какими исповедует Их наше учение? Но для тебя самого очень много чести иметь у себя сына, и тем выше эта честь, чем совершеннее во всем подражает он отцу и служит верным отпечатком родителя. И ты не так охотно согласишься стать господином тысячи рабов, как быть отцом одного сына. Ужели же для Бога есть что-либо выше чести быть Отцом Сына, Который служит к увеличению, а не к уменьшению Его славы, а также – быть Изводителем Духа? Разве не знаешь, что, признавая Начало (т. е. начало Сына и Духа – Отца) началом тварей, ты не почитаешь самого Начала и оскорбляешь Происходящих из Начала? Не почитаешь Начала, потому что ставишь Его началом чего-то ничтожного и недостойного Божества; оскорбляешь и Происходящих из Начала, потому что унижаешь Их и делаешь не только тварями, но даже ничтожнее самих тварей, если Они некогда не существовали, а вызваны к бытию только для тварей... так как все, что существует для чего-нибудь другого, по своему достоинству ниже того, для чего оно существует».[982] Между тем, в православном учении нет ничего подобного: оно не отрицает отчества в Отце, не унижает Его, признавая Его началом двух Лиц одинакового с Ним Божеского достоинства и природы. Оно унижало бы Божество, если бы, исповедуя Божеское достоинство и единосущие Сына и Духа Святого, признавало Их безначальными в таком же абсолютном смысле, в каком оно признает безначалие Отца, или если бы оно производило Их от какого-либо другого начала, а не от Отца. Но оно не ставит Их выше Отца и не удаляет от Причины, напротив, возводит к Ней и рождаемость Сына, и исхождение Духа.[983] Эти два акта, по учению св. Григория, принадлежат Отцу от вечности, и признание Их в Нем не соединено ни с какими заблуждениями и чуждо всех тех ложных выводов, какие делают противники единосущия с Отцом и божества Сына и Святого Духа. «Нет никакой опасности, – говорит он, – признавать Сына рожденным, потому что Нерожденный, как бестелесный, при рождении не испытывает ничего свойственного телесному и материальному. Признание в Нем рождения совершенно согласно и с общим понятием о Боге... Напротив, – продолжает Богослов, – я опасаюсь исказить понятие о Божестве, если допущу в Божество тварь; потому что сотворенный – не Бог и сослужебный нам – не Владыка, хотя и приписывают Ему первенство между рабами и тварями и в этом одном оказывают снисходительность к Оскорбляемому».[984] Бог Отец, по учению св. Григория, есть «истинный Отец в смысле гораздо более высоком и истинном, нежели в каком называются наши земные отцы, потому что Он – Отец в единственном, Ему только свойственном смысле: Он – Отец единственный, т. е. имеющий основание рождения единственно в Себе, а не в соединении с кем-либо; Он – Отец единственного Сына, т. е. единородного; Он – исключительно Отец, т. е. не бывший никогда Сыном, и, наконец, Он – Отец всецело и всецелого Сына».[985] В таком же точно смысле Бог Отец есть начало и Святого Духа, Который предвечно исходит от Него. Акт исхождения, равно как и акт рождения, нужно понимать не в материальном, но в духовном смысле, как совершеннейшее сообщение Сыну и Духу Святому существа Бога Отца.[986] Таким образом, Бог Отец в учении св. Григория представляется верховным Началом, к которому возводятся и Сын, и Дух Святой; Он – единство Того и Другого.[987]