Творения. Том первый. СЛОВА.

Исходя из основного положения своей теории о тварности Сына Божия, ариане и евномиане старались, прежде всего, опровергнуть православное учение о рождении Сына Божия от Отца как основание единосущия Его с Отцом. Все возражения их в этом случае основываются на неправильном их понимании непостижимого Божественного акта рождения. Рождение Сына Божия от Отца они не могли себе представить иначе как только в смысле чисто внешнего, плотского акта, в смысле простого отделения Сына из существа Бога Отца. Отсюда, прежде всего, они заключали, что рождение Сына Божия от Отца должно было совершиться в определенное время, и с насмешкой спрашивали православных: «Когда же именно последовало это рождение?» На это св. Григорий отвечает: «Оно последовало прежде самого когда или, выражаясь несколько смелее, тогда же, когда и Отец. А когда Отец? Не было времени, чтобы не было Отца. Следовательно, не было времени, чтобы не было Сына и Духа Святого».[995] Но, не удовлетворяясь этим объяснением, еретики возражали, что самые понятия «родил» и «родился», употребляемые православными, указывают на начало рождения. Св. Григорий соглашается допустить вместо выражения «родился» (γεγέννηται) выражение «рожден отначала» (ἦν ἀπ’ ἀρχῆς γεγεννημένος), замечая, что в этом он нисколько не противоречит истине и Писанию, так как в самом Священном Писании немало таких примеров, где «времена употребляются одно вместо другого, – и это не только в отношении к прошедшему или настоящему, но и к будущему».[996] Но, допуская начало (ἀρχή) Сына и Духа Святого, Богослов разумеет под этим началом Их общее Начало (τὸ αἴτιον) – Отца, а отнюдь не начало во времени.[997] Сын Божий, по его учению, как Творец мира, существующий прежде мира и, следовательно, прежде времени, так как время не может быть без мира и прежде мира, не подлежит времени и его условиям; Он вне всякого времени, выше всяких условий времени, вечен. Он и Дух Святой могут быть признаны не вечными только тогда, когда мы признаем во времени Отца. «Если было время, когда не было Отца, – говорит Богослов, – то было время, когда не было Сына, а если было время, когда не было Сына, то было время, когда не было и Духа Святого. Если один был отначала, то были и все три. Если ты унижаешь одного, то я смело скажу, что ты не возвышаешь и двух других».[998] Далее, еретики выводили отрицание вечности рождения Сына Божия из понятия «отчества», спрашивая: «Какой отец не начинал быть отцом?» Но св. Григорий легко опровергает это возражение своих противников. Он говорит им, что тот отец не начинал быть отцом, который вообще не начинал своего бытия, а у кого началось бытие, тот начал быть и отцом. Бог Отец никогда не начинал Своего бытия; следовательно, не начиналось и Его отчество: Он – Отец не во времени, а от вечности; Его отчество так же вечно, как и Его бытие.[999] Наконец, евномиане выставляли против учения о вечности рождения Сына Божия следующую дилемму. «Если Бог не переставал рождать, – возражали они, – то рождение еще не кончено; когда же Он перестанет рождать? Если же перестал, то, конечно, и начал». Оставляя без внимания первую часть этой дилеммы, св. Григорий дает ответ на вторую ее половину. Он со своей стороны не допускает необходимости сделанного противниками вывода о начале рождения Сына и делает им, в свою очередь, подобное же возражение, обнаруживая тем самым нелепость их заключения. Если – говорит он – прекращающееся, по их словам, началось, то, без сомнения, не прекращающееся не начиналось. Теперь что же сказать о человеческой душе или ангельской природе? Так как они начались, то, значит, они прекратятся, а если не прекратятся, то, как видно из их положения, и не начинались? Но они и начались, и не прекратятся. Следовательно, выставленное еретиками положение, что прекращающееся началось, несправедливо.[1000]