Творцы грядущего

– Вы видите, вон там трубы, – рассказывает водолаз свое приключение, – это электрическая станция, берущая воду для охлаждения из реки. Но вода в этом месте была чересчур илистая, она так часто засоряла входные отверстия труб, что хоть ищи другое место для них. Я там работал в прошлом году, под водой пробовал пробить бетонную плотину. Пробуравил целый ряд дыр в бетоне и пробивал их затем копром, А по ту сторону плотины работала землечерпалка.

– С землесосами, вероятно? – вставляет Билл.

– Нет, их здесь не употребляют. Это был экскаватор. Вы знаете их? Приемник состоит из двух створок, как у раковины; при опускании они открыты, ударяясь о грунт, эти створки благодаря особому приспособлению захлопываются и захватывают порядочно ила. Рабочие как раз отдыхали в то время, когда я спускался, и мне вздумалось поглядеть, как подвигается у них дело с очисткой. Я и отправился гулять по дну. Там было порядочно-таки темно, далее чем на метр я ничего не видел. А когда работает землечерпалка, вода так загрязняется, что и вообще шагу не ступишь. Оперся я о какой-то обломок сваи, постоял, отдохнул немного, да и огляделся вокруг. Сколько времени простоял я, не знаю, только вдруг большой черный предмет спускается на меня. Сначала мелкнуло – кит. Не успел я толком сообразить, в чем дело, как попал ему в пасть, и он потащил меня наверх. Подхватил он меня за живот и сжал так крепко, что я боялся, как бы не разрезало пополам. Да тут оказалось, что вместе со мной в пасть попал и обломок сваи, он только меня и спас. Не видно ни зги, черно вокруг меня, словно ночью, а вода мутная и неспокойная. Слышно лишь постукивание машины. Тут я понял, что попал в когти экскаватора. Большим счастьем для меня было то, что со мной попался этот обломок, не то перетерло бы рукав, и я бы задохнулся в черном иле, завалившем меня. Поднявшись на поверхность, барахтаюсь изо всех сил ногами; сквозь щель между створками мне не видно, что я уже не в воде, а на земле и продолжаю беспрерывно шевелить ногами, чтобы меня заметили.

«Сейчас они тебя повернут на баржу и погрузят опять – говорю я себе, – и ты задохнешься в грязи». Чувствую, как натянулся рукав, того гляди прорвется; ковш опять начал опускаться, но не на баржу, а в воду. Как-то неожиданно раскрылись створки и, задыхаясь, с болью в боках, нырнул я вниз. «Ну, радуйся, человече, – говорю я себе, ползя по дну, – теперь не помрешь». Подать знак, чтобы подняли наверх, не решаюсь, здесь много обломков, как бы не порвать рукав. Проверяю, в целости ли канат и возвращаюсь на свое старое место. Ложусь,чтобы немножко прийти в себя – казалось, прошла целая вечность, а ведь вся история тянулась несколько минут, – опомнился! «Тим! – говорю себе. – Тебе все это во сне пригрезилось, никогда не хватала тебя черпалка, разве ты бы остался жив?». «Ну да, – отвечаю, – если этого не было, почему же бока болят?» Не сразу переполз я на другую сторону дока и подал знак подъема. И так я был рад увидеть дневной свет!

Когда я вернулся в док, там был сторож при землечерпалке.

– Ну, старина, – говорит он мне, – на этот раз ты выкрутился прямо чудом. Здорово же ты барахтался! Если бы ты не дрыгал так ногами, я тебя и не заметил бы и спустил бы в баржу. Смотри, другой раз не подворачивайся!

– Ну что, интересно?

– Разумеется! А скажите, нельзя ли мне спуститься в воду в вашем костюме? – говорю ему.

– Вам? – его усмешка меня сердит.

– Я не боюсь.

– Попробуйте-ка надеть шлем, что тогда скажете!

– Он справится, – вступается за меня Билл. – Можно надеть ему костюм?

– Как, теперь, при таком волнении? Да я сам поднялся потому, что прилив слишком велик. Да и здесь метров двенадцать глубины, многовато для новичка.

– Да зачем мне спускаться на самое дно, – вмешиваюсь я. – Достаточно спуститься хотя бы на палубу корабля.

– Не раньше отлива.

– А он когда наступит?

– Часа через четыре.

– А тогда можно будет?

– Посмотрим, как будет обстоять дело с вашими нервами.

Четыре часа слишком долгий срок, чтобы держать свои нервы в напряженном состоянии. Мои были в состоянии «отлива», когда мы после обеда вернулись на баржу. Тем не менее, я разыгрывал храбреца и не позволял никому заметить, как обстоит дело в действительности.

Надеваю костюм Тима. Как будто я его знаю, а между тем немало удивляет меня тяжесть свинцовой обуви, в которой я, кажется, не в состоянии сделать и шага. А я должен дойти до края баржи, спуститься с лесенки и опереться о барьер, пока меня обвязывают свинцовым поясом вокруг талии. Пояс весит тридцать пять килограммов, а еще вдобавок шлем! Когда мне его надели на голову, стекло для лица еще не было вставлено, и я мог дышать обыкновенным воздухом и разговаривать с Биллом и с Тимом.

– Ну, сынок, как твои нервы? – посмеивается он надо мной. А у меня дело с ними совсем плохо, но я стискиваю зубы и отвечаю:

– Отлично. А сколько времени вы меня там продержите?

– Да это от вас зависит, мы вас поднимем, как только подадите знак.

С этими словами он начал привинчивать лицевое стекло на шлеме.