Ты доиграешься, детка

На лавочке около дома сидел Саныч, и я присоединился к нему, задумчиво кивнув на его приветствие.

– Интересная у тебя девушка, – Саныч не любитель трепаться, и сейчас его фраза меня удивила. – И красивая.

Сосед затянулся, и я ощутил непреодолимое желание покурить.

Да, Ника красива. А вот чем она заслужила первый комплимент? Хотя, может, это вовсе и не он.

Дед сделал еще одну затяжку, а я продолжал молчать, поддаваясь ленивой атмосфере деревенского вечера. Солнце уже пряталось за горизонт, оставляя после себя бледный розоватый след. Прогретый за день воздух остывал, напоминая, что начало мая – далеко не лето. Сырая земля чернела, постепенно укрываясь туманом. А на синеющем небе начали появляться крошечные бриллианты звёзд.

Чем-то напоминало детство. Когда знаешь, что нужно идти домой, но не хочется. И мне сейчас тоже не хотелось. Потому что там Ника. И безумное желание наравне с одержимостью обладать ею. И никак от него не избавиться.

– Есть курить? – услышав мой хрипловатый голос, Саныч повернулся и похлопал себя по нагрудному карману в поисках портсигара. Открыл коробочку и задумчиво нахмурился, видя, что там пусто.

– В сенях на столе посмотри новую пачку.

Кивнул и поднялся, открывая дверь в ограду. Ожидал, что Стешка кинется навстречу, но пес был в вольере. Странно. Вошел в сени к соседу и сгреб пачку сигарет, задумчиво оглядывая все вокруг. Как-то подозрительно чисто. Что, Ника и тут постаралась?

Вернулся к лавочке и занял привычное место, протягивая соседу сигареты. Одну успел достать и теперь чиркнул спичкой, поднося ту к зажатой в зубах сигарете. Бумага живо подхватила огонек, и горький дым заполнил легкие. Вдохнул глубже.

Саныч непонимающе моргнул, а потом сунул пачку в карман следом за портсигаром, и неловко прокашлялся.

– Ужинать будешь? – приглашение прозвучало привычно. Раньше мы с Санычем часто коротали вечера в его половине дома. Смотрели футбол, даже по пиву, бывало, брали. Готовить было некогда, работа отнимала уйму времени, и я уже привык к еде, которой угощает дед. Но много ли блюд может сварить холостяк?

– Спасибо, не хочется, – не соврал. Хотелось докурить и нажраться в стельку. А есть не хотелось. Сделал еще одну затяжку и машинально жевнул фильтр. – Баню топишь?

Заметил дымок, струившийся из трубы, и перевел взгляд на соседа. Тот неловко затушил свою сигарету о край лавки и, кинув на землю, растер подошвой черных галош.

– Гостья попросила.

Вот почему Стешка в вольере. Ника моется. Гребаный стояк.

– Она может вести себя… – начал извиняющимся тоном, помня, как Ника иногда стервозит, но дед перебил, не давая договорить.

– Золотая девчонка. Работящая. Не отказывается помочь, уважить старика. Дом мне убрала, полы вымыла. Половики выбила… – затих, подозрительно блеснув взглядом. – Один недостаток…

Не думал, что простые слова могут так удивить. Казалось, Саныч говорит о другой девушке, не той, которую я привез с собой в эту глушь. Он точно о Нике?

Жевнул фильтр, и почувствовал внутри него какой-то шарик, мигом лопнувший. Зажал сигарету пальцами и отвел, разглядывая фильтр.

И тут до меня дошло.

– …курит…

– Вижу, – поднес сигарету к губам и сделал затяжку, чувствуя сладковатый привкус яблока на языке. Бонд с кнопкой. Я же выкинул ее сиги по дороге на работу. Значит, Лиля продала. Либо… – Ты купил?

Старик сконфуженно кивнул и достал из кармана поданую мной пачку. Яблочные.

Идиот, Стас! Почему раньше не заметил?

– Она так просила. Хату вымыла, котлет нажарила… – запнулся на полуслове, будто только сейчас сообразив, что выдал какой-то секрет. – Не куплю больше.

– Не надо. Я поговорю с ней. Спасибо, Саныч, – поднялся, оставляя соседа одного и, войдя в ограду, зашагал к дому, стараясь не думать, что Ника сейчас голая за тонкой дверью бани.

Помоги мне Бог.

Вошел в дом и, стянув китель камуфляжа, подошел к плите. Поставил чайник и достал из шкафа чашку. Нажираться нельзя, завтра на работу, а вот кофе вполне можно.

И нужно.

Открыл буфет и нахмурился, не найдя там банку «Эгоиста». Нехорошее предчувствие закралось в душу, и я резче чем обычно дернул дверцу другого шкафчика, где стоял мой кофе, но и тут пусто.

Ей конец.

Рванул к двери на улицу, но вместо того, чтобы бежать в баню, свернул к вольеру.

Щеколда поддалась, и Стешка радостно выпрыгнул на волю, несясь по ограде к мячу, который чудом уцелел, учитывая, сколько раз пес его прокусывал.

Свет в окне Саныча горел, значит, сосед дома, и никто не поможет этой мелкой дряни добраться до крыльца.

Прошел к ступеням и сел, размышляя, долго ли Нике еще намываться.

И словно по волшебству дверь бани открылась, Ника заметила меня, но, увидев несущегося к ней пса, тут же дернула ручку на себя, едва успевая закрыться.

– Стас! – даже сквозь перегородку ее голос звучал громко. Я улыбнулся. – Убери собаку! Убери его!

Стешка бросался на дверь и лаял, а потом принялся скрести по дереву, надеясь пробраться к Нике.

– Стеш, ко мне! – крикнул я и он подчинился, привыкший к моим командам, и рванул к крыльцу. – Сидеть.