Ты – дура, детка!

Я вошла в зал. Полумрак окутал интимным запахом кофе и сладких пряностей. Найдя нужную дверь, я дернула её на себя, щёлкнула выключателем и едва не взвыла от невезения. Белый лист бумаги с чёрными печатными буквами сообщал, что унитаз не работает.

Злясь на себя, на Артёма, на свою любовь к чаю, я покинула кафе в надежде отыскать другое место, где можно с комфортом справить нужду. Пройдя не меньше квартала, оказалась возле ночного клуба. Прочитав бегущую строку, гласившую, что девушки сегодня проходят бесплатно, бросилась к дверям.

Пришлось сдать куртку в гардероб, туда же отправился и мой рюкзак. Туалет оказался в цокольном этаже. Ритмичная музыка оглушала меня, пока я спускалась по лестнице. На входе в санитарную группу столкнулась с какой-то девицей. Она буркнула мне что-то – я отмахнулась. Ухватившись за дверную ручку, потянула её вниз. Вдруг стена вместе с дверью стала удаляться, поигрывать, разрушаться, осыпаясь тонкими осколками. Обломки таяли, словно первый осенний снег, открывая лобовое стекло внедорожника, дорогу, остановку, со стоящими на ней людьми.

Прошлое облетело, как черепки и я снова оказалась в настоящем.

– Нет! – крикнула я, закрыла лицо руками.

– Маргарита, – взволнованный голос Кудряшки, казался очень мощным, подавляющим, разрезающим толщину бытия. – Маргарита. Что случилось? Тебе плохо?

Не отрывая ладоней от лица, уткнулась в колени. Чувствовала, что темечко уперлось во что-то твёрдое. Смелости хватило протянуть руку и пощупать. Оказалось, что это был выпуклый каркас приборной панели и дверца бардачка.

– Воды? – заботливо спросил нянька.

– Сигарету, – прошелестела я. – И заткнись! Вопишь громко! Уши болят!

Глава 10

Джип вырулил к зданию ночного клуба. С тех пор, как я была здесь последний раз, мало что изменилось. Дорогие иномарки были брошены прямо на тротуаре, а немногочисленные пешеходы огибали машины по проезжей части. Возле фасада притулилась резная, деревянная беседка с белыми шторами. Она неопрятно смотрелась на фоне тающего снега, земляных, грязных газонов и почти голых деревьев.

Взгляд Антона, когда он открыл дверь и подал мне руку, чтобы помочь выйти из внедорожника, казался непроницаемым. Я мысленно похвалила его за невозмутимость.

Объяснять ничего не собиралась, потому просто вошла в здание, не дожидаясь парня. Ко мне тут же подбежала администратор и, улыбнувшись, спросила: буду я одна или с кем-то.

– Не одна. С ним.

Кудряшка в этот момент распахнул дверь, копаясь в кармане куртки. Я едва сдержала улыбку: доклад о посещении мной клуба последовал незамедлительно.

Разделись, прошли к столику, уселись. Просмотрев меню, я попросила парня заказать мне сок и блинчики с икрой.

Внезапно в зале стало очень холодно – мои призраки ожили и желали общения.

– Себе бери что хочешь, – продолжила я. – Мне нужно отойти.

Подхватив сумочку, я медленно прошла к лестнице, ведущей в туалет. Мария Аркадиевна уже ждала меня на последней ступеньке в самом низу. Она излучала равнодушие и умиротворение. Ощущение такое, что я делала то, что Пра велела, потому она не злилась на меня.

Воздух стал колючим, студеным, плотным, как вода на глубине моря. Каждое движение давалось с трудом. Мышцы работали на преодоление сопротивления густой, прозрачной массы. Я словно нож врезалась в неё, толкая себя вперёд, перенося тело с одной ступеньки на другую.

На лбу выступил пот от усердия.

Поравнявшись с Пра, остановилась. Мне было важно заглянуть в её бездонные глаза, ощутить собственное родство с нею. Желала понять, что привело призрака. Ответом на мой мысленный вопрос послужил лёгкий кивок.

Очень понятно! Спасибо, Пра! С тем же успехом дуновение ветра тоже может мне что-нибудь объяснить.

Кивок? Просто кивок и всё? Ты серьёзно, Пра?

Неожиданно дверь в мужской туалет открылась. Из неё вышла уборщица. Подхватив ведро и швабру, она прошла мимо меня, всколыхнув гелеобразный кокон, окутавший моё тело. Женщина не подняла головы. Она уверенно стала подниматься по лестнице. На ручке двери туалета висела табличка: «Вход воспрещён. Уборка».

– Подойди, – одними губами произнесла Пра.

Я направилась к глухой, толстой, отделанной пластиком преграде, перевернула табличку – пусто. Вероятно, уборщица забыла снять картонку. Я оставила её на прежнем месте. В нерешительности взялась за круглую ручку, повернула. Полотно бесшумно распахнулось.

Кремового тона стены и полы, три кабинки, несколько писсуаров на стене, умывальники – стандартный набор санитарных зон. Внутри помещения витал едкий запах цитрусовых и хвои. Маленькое окно было приоткрыто на проветривание, а за ним стояла густая темнота, кажущаяся кромешной из-за ярких светильников на потолке.

Темно? Мы же в светлое время суток ехали!

Сделала шаг. Пальцы нестерпимо кололи тысячи игл, пронизывая кожу, мясо и кости насквозь. Озноб прошёлся вдоль позвоночника. Поднесла руки ко рту, подула, чтобы немного согреть их. Движения получались плавные, замедленные, затратные физически, потому чувствовала скованность и боль в суставах. Обхватила себя за печи – на морском дне и то теплее.