Ты лучше. Книга для подруги

Я решила позволить себе ещё одно отступление, потому что порой рассуждения и примеры, которые поначалу кажутся нам отвлечёнными, на самом деле расширяют возможности нашего восприятия и дают возможность не только принимать информацию, но думать. У нас с тобой уже шла речь о личинках и бабочках, о теории каст и разных ступеней развития сознания, но чтобы проиллюстрировать, насколько в природе всё взаимосвязано, проведу ещё одну аналогию, связанную с мышами и крысами. Известно, что это чрезвычайно жизнеспособные существа, и о наличии у них души и нравственного чувства мы как-то не рассуждаем. Но зато учёные постоянно ставят на них опыты, из которых делают свои выводы.

В журнале Science было опубликовано исследование под названием «Проявление индивидуальности у генетически идентичных мышей». Об этом я узнала из журнала «Сноб», приведу цитату оттуда: «Исследователи взяли линию генетически идентичных мышей, все мыши в ней отличались друг от друга по своим генам не больше, чем однояйцевые близнецы. Сорок таких мышей поселили в общую «насыщенную среду» – так называется большая трехметровая клетка со всякими лестницами, этажами, качелями, тоннелями и прочими особенностями, которые не дают мышам скучать. При этом за каждой мышью следили с помощью вживлённого в неё радиодатчика. А компьютер бесстрастно собирал информацию: поведение какой мыши более разнообразно? Кто больше лазает и суёт нос куда не надо? Кто старается никогда не ходить от поилки к кормушке одним и тем же путём?

С огромным удивлением учёные заметили, что среди генетически идентичных мышей, живущих вместе в одной и той же клетке, постепенно начали накапливаться различия по признаку этой, как назвали ее исследователи, «поисковой энтропии» (roaming entropy). То есть какие-то мыши становились всё более и более любознательными и инициативными. А другие жили себе и жили, стабильно и безбедно».

Более того, выяснилось, что клетки мозга любознательных мышей делились очень интенсивно, то есть их мозг развивался. При том, что никаких других различий не было, эти мыши почему-то решили не быть стабильными и самодовольными, а решили быть любознательными, проявлять инициативу. И даже если в жизни им предлагается только потребление и развлечения, не действовать по единому алгоритму. А мозг уже среагировал на это решение. Говорит это о свободе воли или о чём-то ещё?

Другой пример в одном из своих интервью привёл режиссёр Павел Лунгин. Ещё в 60-е годы он прочитал об опыте, который назывался «Альтруизм у крыс». Опыт был простейший: в клетку помещались две крысы, там находилась педаль. Одна крыса могла нажимать на педаль, а к другой крысе были подсоединены электроды. При нажатии крысой на педаль в клетку падал кусок сыра, и одновременно её соседка получала электрический разряд, орала от боли. Одной – сыр, другой – боль. И вот оказалось, что устойчивое число, примерно где-то 15% крыс отказываются нажимать на педаль, потому что реагируют на крик соседки. А остальные 85% забивают её насмерть и нажираются сыра. Если рассуждать безоценочно, то что важней: собственное выживание или сопереживание чужой боли, за которым следует альтруизм?

Лунгин прокомментировал так: «Надо, наверно, выживать. Но видимо, без тех 15%, которые на педаль не нажимают, тоже как-то не получается. И вот, видимо, это соотношение процентов говорит о том, что всё-таки какая-то форма интеллигентности, интеллектуализма, не знаю чего, она будет, конечно, она остаётся. Видимо, это какой-то биологический закон, иначе эти пожиратели сыра начинают пожирать друг друга».

И таких поразительных в своей наглядности примеров наверняка существует множество. Может, сама природа даёт нам понять, что простое удовлетворение своих потребностей, простая животная стадность и даже простые наслаждения не могут быть достаточны для 100% ни одного вида живых существ.

Но у человека-то вон какой мозг, у него есть душа и даже совесть, о чём ему, в отличие от крысы, известно. И если отдельно взятый человек не будет реагировать на факторы, требующие от него интеллекта и гуманизма, если от удовлетворения потребностей, желания потреблять и удовольствий животного порядка не переключится на другие потребности вроде творчества и созидательного альтруизма – его ждёт судьба личинки, неотении, плодящей себе подобных, крысы в клетке, где грызут друг друга… Его ждёт судьба паразита, как многих и многих до него. В чём смысл того, чтобы быть в числе тех, кто пока в меньшинстве? Этот вопрос равносилен вопросу о смысле жизни. Задавать-то его надо, но ответ всегда индивидуален. По крайней мере, наблюдая за живой природой, нетрудно прийти к выводу: какие бы обстоятельства ни были предложены, равнодушными паразитами могут быть не все. И жить за счёт паразитирования вечно не получится, надо что-нибудь полезное делать, а раз надо, предпочтительно быть в числе тех, кто способен делать.

От самооценки до самоактуализации