Ты меня любишь

— Выслушай меня, друг мой. Ты переехал сюда, чтобы расслабиться, и ты размяк… — Ненавижу его, но он прав. Я не предугадал намерений покойного Гномуса. — Мой агент сказал о сериале… — Еще раз повторишь слово «агент», и я точно тебе врежу. — Бывает, все идет как по маслу, друг мой. Ты ходишь в старушечий переулок, каждый день сидишь в библиотеке… и все же люди такие, какие они есть. Если чего-то хочешь, надо прикладывать усилия, друг мой. Без исключений.

Я неохотно даю Оливеру пять, и вскоре мы в его пикапе «Кадиллак». На пути к цивилизации проезжаем мимо казино, затем по узенькому мосту, который переносит нас с материка на Бейнбридж. Оливер разговаривает по телефону с помощником своего агента («У меня есть идея новой сцены для пилотного выпуска!»); мой друг больной на голову, однако больной, спасший мою шкуру.

Я еще раз благодарю — излишне, учитывая его неумение обращаться с ножом. Он снова разговаривает по телефону — вероятно, ищет какую-нибудь статью «Как заставить людей думать, что вы умеете писать сценарии» и говорит мне, что у нас получилось.

— Мы выбрались, друг мой. Твоя Лав… Мне очень жаль… — Вряд ли. — Зато она больше не будет путаться под ногами, и хотя я больше не работаю на ее семью, скоро мой сериал пойдет в производство… — Ох, Оливер, друг мой, неужели ты правда в это веришь? — Тогда я буду зарабатывать больше денег. А пока…

Мой телефон жужжит — пришла ссылка на печатную машинку «Смит Корона» 1983 года.

— Я все понимаю, — говорит Оливер. — Но я должен сказать тебе, Джо: с тех пор как я снова засел за сценарии, моя мама идет на поправку. Она думала, что я сдался, и теперь, видя, как я усердно работаю, чувствует прилив сил. Нам нужно трудиться не покладая рук, друг мой. Для Клуба бедных мальчиков это единственный способ добиться успеха.

Ничто так не раздражает, как хороший совет от человека, вечно принимающего плохие решения, и мы молчим, пока Оливер не высаживает меня у дома. Прощай, Оливер, и привет, мои пустые жилища. В гостевом домике ни тебя, ни Сурикаты. Я снова принимаю душ (еще чувствую запах кроличьей крови), затем надеваю черный кашемировый свитер, иду на кухню и встаю перед набором ножей от Рейчел Рэйс. Выбираю нож поменьше, самый острый, и кладу его в книгу. Оливер прав, Мэри Кей.

Самое время усердно трудиться.

47

Я принимаю обезболивающее (на этот раз только половину таблетки). Если Оливер хочет познакомить Америку с Джонни Бейтсом, ему придется обивать пороги многих подонков. В каком-то смысле он мой друг, и я действительно болею за него, но ждать, затаив дыхание, не стану. Медиабизнес — почти то же самое, что отношения с Квиннами. Когда скажут быть напористее, он будет напирать; когда скажут, что надо сбавить обороты, он будет действовать мягче; когда ему пришлют записку, мол, о чем ты думал, твой Джонни Бейтс слишком мягкотелый, ему нужно будет ответить: «Как же вы прозорливы!» Оливер выбрал непростой образ жизни, а мне нужно оказаться в комнате наедине с женщиной — с тобой.

Я сажусь на паром до Сиэтла, разбираюсь с делами, возвращаюсь в Бейнбридж и иду домой. Выезжаю на своей машине, однако не паркуюсь у библиотеки — слишком близко и не так, как в «Близости». Надвигаю шляпу на лоб, как делают те, кому нужно выйти из дома, но нет гребаного желания с кем-либо общаться.

Я чересчур нервничаю из-за Рейчел в рукаве, которая сейчас отправится туда, где никогда не бывала. Получится ли у меня? Смогу ли я решиться?

Прохожу сквозь рощу и сажусь на корточки в саду библиотеки. Окна давно пора помыть, но я тебя вижу. Ведешь себя как обычно. Я нервничаю и не могу рисковать, что ты меня заметишь, поэтому крадусь через лесок на парковку. Возможно, меня стошнит. Полтаблетки. Адреналин. Боль-понг.

— Привет, Джо. — Это Суриката; она мчится куда-то и не останавливается, чтобы поболтать. — Пока, Джо.

Номи направляется в библиотеку, а в ее «Инстаграме» написано, что она была в Сиэтле, и я притащил сюда Рейчел Рэй ради нас, ради тебя и меня, и теперь Суриката меня видела — расскажет ли она тебе?

Пригнув голову, я спускаюсь по ступенькам в сад. Ротонда, слава богу, пустует. Я двигаюсь, как шарнирная кукла, как Мик, мать его, Джаггер, укладывая свое изувеченное тело на землю и копошась под нашей любовной скамейкой. Сначала я хотел провернуть дельце с помощью аэрозольной краски, но тогда увидят другие, и краска будет повсюду, так что идея неудачная, верно? Вынимаю нож из рукава и приступаю к работе. Продвигается медленно. Сочувствую Оливеру, поскольку управляться с ножом и впрямь нелегко, и такими темпами я никогда не закончу. Никогда не вырезал инициалы на дереве. Даже не уверен, что тебя это тронет, — да, тебе нравятся граффити в Форт-Уорде, однако понравятся ли тебе наши инициалы, вырезанные на сиденье нашей любовной скамейки, которая является собственностью публичной библиотеки Бейнбриджа? Заметишь ли ты вообще мою дерьмовую писанину?

— Что это ты делаешь?

Я вздрагиваю и роняю нож. Сурикате нужно меньше кофеина. И меньше любопытства.