Ты не слушаешь. Что мы упускаем, разучившись слушать, и как это исправить

Хорошая сплетня имеет для меня аромат виски. И то, и другое было подано во время «часа для коктейлей» в доме моей двоюродной бабушки в Галвестоне, штат Техас. Люди напрашивались на приглашения, а не на спиртное; им хотелось услышать последние слухи. До своей смерти в возрасте девяноста семи лет моя двоюродная бабушка провела со мной много времени за душевными разговорами – во время глубоководной рыбалки в Мексиканском заливе, за подрезкой душистого горошка в саду, за рулем старого лазурно-синего «олдсмобиля» с откидной крышей. Она, конечно, ощетинилась бы, если бы ее называли сплетницей, но мы постоянно говорили о том, что любим или ненавидим в других людях.

Хотя сплетни часто упоминаются в негативном контексте, на самом деле они выполняют полезную общественную функцию. Есть веская причина, по которой две трети разговоров взрослых людей посвящены сплетням [276], то есть ситуациям, когда минимум два человека обсуждают того, кто отсутствует в их компании. Мужчины сплетничают не меньше, чем женщины [277], а дети становятся искусными сплетниками уже в пятилетнем возрасте [278]. Все мы делаем это (хотя и не с таким блеском, как моя двоюродная бабушка) [279]. Ведь они позволяют нам судить о том, кто достоин доверия, кому мы хотим подражать, что может сойти с рук и кто может быть вероятным союзником или противником. В этом смысле знакомство со слухами способствует этическому развитию и делает нас нравственными членами общества.

Социализация происходит через слухи и сплетни, которые мы слышим от членов семьи, друзей, коллег, учителей и религиозных лидеров. В конце концов, что такое истории Будды, как не записанные сплетни? Голландские исследователи обнаружили, что позитивные слухи побуждают людей вести себя сходным образом [280], а негативные помогают укреплять чувство собственного достоинства. Еще одно исследование показало, что чем больше человек шокирован или расстроен слухами и сплетнями, тем больше вероятность, что он извлечет из этого определенные уроки для себя [281].

Разумеется, приходится что-то предпринимать, когда вы становитесь предметом для сплетен. Исследователи из Стэнфордского университета и из Калифорнийского университета в Беркли обнаружили, что при удобной возможности их подопечные с готовностью сплетничали о людях [282], недостойных доверия в финансовой игре. Это в свою очередь заставляло мошенников играть честно, чтобы вернуть расположение других участников. Вывод исследования состоял в том, что организации, где сотрудникам разрешается сплетничать, в результате становятся более сплоченными и лучше справляются с эгоизмом и своекорыстием отдельных сотрудников.

Это справедливо даже в тех случаях, когда слухи не вполне соответствуют действительности [283]. Совместные социально-психологические и экономические исследования в Австралии и Соединенном Королевстве продемонстрировали, что любые слухи, достоверные или недостоверные, создают спрос на «репутабельность». Испытуемые принимали участие в игре, основанной на доверии и связанной с распределением вознаграждения. Когда люди могли беспрепятственно ставить под сомнение или хвалить честность других игроков, то даже если их мнения были ложными, они вели себя лучше и действовали эффективнее по сравнению с игроками, которым не позволяли сплетничать. Исследователи отметили, что неточности чаще всего были обусловлены желанием сурово наказать дурных игроков (люди изображали обманщиков в худшем свете, чем на самом деле). Имелось и соображение о том, что, когда человек слушает сплетни о других людях, независимо от того, правда это или нет, это больше говорит ему о самих сплетниках, чем о людях, которых они имеют в виду.

Неудивительно, что сплетни побуждают людей рефлекторно наклоняться друг к другу и понижать голос до заговорщического шепота. Это ценно. Мы с двоюродной бабушкой почти всегда соприкасались лбами, когда обсуждали что-нибудь особенно секретное, даже если рядом никого не было. Удивительно большое количество свидетельств указывает на то, что сплетни являются активной интеллектуальной деятельностью и чрезвычайно важны для адаптации. Эксперты по сплетням (их больше, чем вы можете подумать) утверждают, что разговоры о других являются разновидностью умозрительного обучения [284] и позволяют учиться на победах и поражениях знакомых и незнакомых людей.

Британский антрополог и эволюционный психолог Робин Данбар, с которым вы познакомились в главе 4, изучал сплетни параллельно со своей работой о дружбе. По его словам, несмотря на широко распространенное мнение о том, что слухи в основном злонамеренны, лишь 3–4% из них распространяется с целью очернения других людей [285]. «Сплетни свешиваются с забора во дворе, сидят на веранде, качаются в кресле-качалке, – сказал он. – Большинство из них посвящено обсуждению затруднений между вами и другим человеком, но еще и тому, что происходит в ближайшей окрестности со знакомыми и полузнакомыми людьми: кто с кем сошелся, кто с кем разошелся».