Ты плыви ко мне против течения

Набрала ковшом из котла кипятку, разбавила водой из ушата, но торопиться с мытьем не стала. Жар охватывал тело, нежил. Она вспомнила бабушкин совет, черпнула ковшик квасу, кинула на камни. Камни пыхнули белым облачком, и баня заполнилась холодящим огнем аниса. Потянуло лечь на пол…

Доски были шелковые от щёлоков, теплые сверху, но из подполья их подпирал сумрак и холод. Настя Никитична раскинула руки и ноги и почувствовала первый раз в жизни, как же хорошо быть молодой. Она потрогала руками груди, провела ладонями по животу, по бедрам, схватилась за румяные щеки и засмеялась.

– Не стыдно! Ни капельки!

Вскочила, кинула ковш ледяной воды на камни, взяла веник, уселась на верхнем полке́, стеганула себя по плечам, по спине, по коленям – понравилось.

Она плеснула на камни другой ковш воды – и под потолком заходила волна пара. Голова закружилась, но Настя Никитична советы помнила и исполняла. Она нашла в полу кольцо – потянула, доска поднялась. Из-под пола дохнуло холодом, а в следующий миг из тьмы шмякнулась на пол жаба шириной в две мужичьи ладони. Настя Никитична взвизгнуть не решилась и правильно сделала. Жаба держала в лапах лист мать-и-мачехи. Скакнула на нижний поло́к, потом на верхний и положила листок прохладной, мачехиной, стороной кверху. Пар остыл, сел на пол и юркнул за жабой в подполье.

Настя Никитична поставила половицу на место и принялась мыться.

Из бани она вышла такая легкая, что, пожалуй, тоже могла бы за ребятишками следом по мухоморы…

* * *

– Столоваться-то как будешь? – спросила баба Дуня. – Вместе со мной или по-городскому, каждый сам по себе?

– С вами, – глотнув ком волнения, быстро сказала Настя Никитична.

Но баба Дуня видела и сквозь землю на два аршина.

– Ты над собой не насильничай! – предупредила она постоялицу. – Это ведь кто как привык. У нас еда – городской не чета. Без премудростей.

– Бабушка! – У Насти Никитичны слезы навернулись. – Мне у вас хорошо.

– Не умеешь ты за себя постоять, – решила баба Дуня. – Вижу, стесняешься про бытье разговоры говорить. Да только копейка рубль бережет.

– Рубль сбережешь, а человека потеряешь, – набралась храбрости Настя Никитична.

– Верное сужденье! – Баба Дуня даже головой покрутила: молодая-молодая, а не дура – впрок ученье пошло.

– Когда, бабушка, гости будут?

– Солнце закатится, работы угомонятся, вот и придут мои подружки.

– Тогда я погулять пойду.

– Сперва поешь, а потом ступай. И о житье договорить нужно… Коли у тебя на это языка нет, меня послушай. Значит, так… За квартиру ты мне ничего не должна: колхоз платит, а за питание возьму я с тебя рубль за день, и за красные дни да за наши деревенские праздники еще десяточку, а всего – сорок. Много?

– Боюсь, не мало ли?

– Какое мало! Дак ведь ты девушка послушная, чего ж не взять! А теперь за стол садись.

Подала баба Дуня три кринки: кринку молока, кринку сметаны и кринку меда, и еще самовар да пирог с грибами.

Настя Никитична налила кружку молока да назад в кринку вылила, и еще раз туда-обратно – «верхушку», чистые сливки, перемешала.

Баба Дуня улыбнулась:

– Милая, для кого сливки жалеешь? Кушай, коли вкусно.

Молока Настя Никитична выпила полную кружку, сметаны пригубила, налила чаю, а над пирогом рука дрогнула: уж не с мухоморами ли? Однако отрезала кусочек, зажмурилась, съела. Хорош пирог!

Чай был душист, с травками. Зачерпнула ложку меда, отведала и вздоха не смогла удержать. Не мед – луг после грозы.

Она так и сказала бабе Дуне:

– Съела каплю, а будто с каждого цветка пробу сняла.

Баба Дуня в стороне сидела, веретено готовила, а тут зарделась, веретено отложила.

– Славно как сказала! Медок с семидесяти семи купальских цветов. Сама собирала.

– Ульев-то я и вправду не видала! – брякнула Настя Никитична.

– Всё сама! С бабками нашими.

И поглядела на квартирантку.

– Спасибо! – встала из-за стола Настя Никитична. – Никогда так вкусно не завтракала.

– И тебе спасибо на добром слове. А теперь по деревне погуляй.

* * *

Настя Никитична первым делом кинулась глядеть школу. Спрашивать где – не стала, да и спросить было не у кого: на улице ни души.

Вся деревня поместилась на горе. Построена она была квадратом, а из каждого угла этого квадрата сбегала с горы улочка. Чем долго объяснять, как да что, мы лучше нарисуем план Кипрей-Полыхани. Человек со смекалкой, а особенно тот, кто знаком с основами чародейства, поглядев на этот план, задумается и кое-что сообразит. Непосвященным, однако, придется дать некоторые объяснения. Есть колдовское слово ЗУМЗЕАЗ. Чтобы вызвать всесильную ведьму, нужно написать слово, как это показано на плане, встать в центре, произнести заклинание, и потом только успевай повелевать.