Ты убит, Стас Шутов

– Неужели он пойдет на такое ― попытается через суд лишить маму родительских прав, чтобы забрать Янку? ― горячился я. ― Он что, совсем сбрендил? А меня куда денет, если выиграет? Где моя комната с розовыми фламинго? Судя по истории браузера, такая Стасику не полагается. Стасик ― вжух! ― летит в детдом!

– Тшш, Стас! Не дергай рукой, маникюр испортишь! ― возмутилась Кристя.

– А я бы хотела в детдом, ― вздохнула Соня и, зачесав мне челку на бок, закрепила ее уродливым единорогом. ― Там у меня хотя бы будет собственная кровать!

Егор помолчал, собираясь с мыслями, а затем сказал:

– Ты знаешь, бро, у нас было отдаленно похожее. Однажды наше огромное и шумное семейство так достало соседей, что те обратились в опеку и пожаловались, что родители якобы не справляются с обязанностями. К нам заявились две тетки из органов. Ходили по квартире, все вынюхивали. Везде нос сунули: и в мусорку, и в холодильник. Искали, за что зацепиться, чтобы родителей прав на детей лишить. Соседей опрашивали об обстановке у нас дома, даже в школу приходили. Ничего они не нарыли и отстали. Я это к тому, что к вам в любой момент могут заявиться незваные гости, и надо бы вам к их приходу подготовиться.

Пока Егор говорил, Соня и Кристя продолжали надо мной колдовать. Когда прическа и маникюр были готовы, девочки хотели меня накрасить, но от столь капитального преображения я категорически отказался. Тогда Соня и Кристя взялись за наряд и облачили меня в пушистую розовую шаль, которую на груди закрепили яркой брошкой-бантиком.

– Готово! ― объявили мои стилисты и повели меня к зеркалу.

– Стасик, теперь ты принцесса! ― восхищенно воскликнула Соня.

– Да, принцесса Анастасия! ― подхватила Кристя. Я бы с ними поспорил. Закутанный в шаль, я стал абсолютно розовым и абсолютно круглым и походил скорее на Нюшу из «Смешариков».

– Давайте распринцессивайте меня обратно, мне еще по улице идти, ― велел я.

Совета Егора я послушался и, придя домой, объявил о семейном совете.

Мы не знали, как себя защитить. Одно все понимали точно: надо что-то менять. Это осознала даже мама. Для начала всей семьей мы взялись за генеральную уборку. Убирались в спешке, нервно, как будто вот-вот в дом ворвутся сотрудники опеки.

Вскоре я уже шел по улице с огромными пакетами, в которых предательски звенели бутылки. Возле мусорных контейнеров я вдруг почувствовал чей-то взгляд и резко обернулся. Невдалеке стоящий парень быстро отвернулся. Я подумал, что это паранойя от нервов. Выбросив пакеты, я направился обратно к дому, но что-то заставило обернуться опять. Тот самый парень уже стоял у помойки. Перед ним лежал наш развязанный мусорный пакет. Парень фотографировал чертовы бутылки.

– Эй, ты! ― заорал я и побежал к мусорке. Парень дал деру. Но ярость придала мне бешеную силу и скорость, так что я легко догнал беглеца.

– Ты еще кто такой? ― Сбив парня с ног, я навалился сверху.

– Я просто по контейнерам хожу, ценное ищу, ― испуганно залепетал тот.

– Да? ― Я схватил его за грудки. ― Что-то не тянешь на бомжа, больно чистенький! Говори, чего надо было от моего мусора?

– Ничего, честное слово!

Я выхватил у него телефон и обнаружил уйму интересного. Парень все заснял на видео: вот я иду к мусорке, а вот шпион достает и раскрывает пакет. С содержимым ― бутылками из-под алкоголя ― он провел целую фотосессию.

Я врезал парню по лицу. На асфальт брызнула кровь.

– Тебя отец подослал, да?! Говори, сволочь! Кто послал? Имя!

– Ладно, хорошо! ― простонал парень. ― Шутов! Шутов Олег Вадимович!

Я сорвал злость, врезав парню еще пару раз ― по лицу и с ноги в живот, а затем разбил его телефон об асфальт.

– Еще раз увижу тебя у своего дома ― убью.

Я нервно и в спешке возвращался домой, чувствуя, как вакуум вокруг меня наполняется воздухом. От апатии не осталось и следа. Внутри будто клокотал вулкан. Гнев, ненависть, бешенство окончательно проснулись. Выспавшиеся, бодрые, эти акулы желали утолить голод. И я знал, какое блюдо им подойдет.

Койоты ждали Томину компашку у крыльца школы. Мушкетеры среагировали быстрее: выйдя за дверь, сразу ломанулись прочь. Мы пустилась в погоню, но нагнать беглецов удалось только на заброшенной промзоне за железной дорогой. Досталось всем по первое число: и Шляпе, и Пятачку, и Ишаку. Всех троих загнали в тесную постройку и закрыли решетчатую дверь. Койоты тыкали сквозь решетки горящими палками, а я заставлял Мицкевич смотреть на это и слушать крики боли. Я предложил ей сделку: я отпущу ее друзей, а она покажет на камеру сиськи и скажет, что это для физрука и что между ними роман. Я не забыл выходку учителя и ждал момента отомстить ему.

Тома колебалась, а потом заревела. Рыдая, крикнула, что не может на такое пойти. Ну конечно. Жалкая, слабая, только и может, что трястись над своей шкурой. Я слегка попугал ее, поваляв по земле и сделав вид, что собираюсь ее раздеть. Она визжала и плакала. А затем я отпустил ее, следом и остальных: без Мицкевич мушкетеры для меня интереса не представляли.