Ты умеешь хранить секреты?

– Я уже говорила, что наболтала в самолете всякой чепухи. Уж Коннор-то способен меня зажечь, это чистая правда! – кричу я. – То есть в тот раз, в архиве, мы прямо-таки сгорали от страсти, ведь вы сами видели!

– А, это... – равнодушно отмахивается Джек. – Я предположил, что это была последняя отчаянная попытка придать остроту угасающему чувству...

Я задыхаюсь от ярости.

– Никакая это не последняя отчаянная попытка! Это... просто спонтанный взрыв чувств!

– Прошу прощения, – мягко отвечает Джек. – Еще одна ошибка.

– Да и, собственно говоря, какое вам дело? Неужели для вас так уж важно, счастлива я или нет?

Мы оба замолкаем, и я внезапно замечаю, что слишком тяжело дышу, словно пробежала сто миль без остановки. Встречаюсь с ним взглядом и тут же отвожу глаза.

– Представьте, я задавал себе тот же вопрос, – признается Джек. – Возможно, это так, потому что нам пришлось столько пережить вместе. Или потому, что вы единственная во всей этой компании, кто не считает нужным притворяться и стараться произвести на меня впечатление.

Так и хочется ответить: «Да я бы притворилась, будь у меня хоть какой-то выбор!»

– Кажется, я только сейчас признался себе, что вижу в вас... друга, – продолжает он. – А мне не все равно, что происходит с моими друзьями.

– А-а... – бормочу я и уже хочу вежливо заметить, что со своей стороны также вижу в нем друга, когда он вдруг добавляет:

– Кроме того, человек, знающий наизусть все фильмы Вуди Аллена, просто не может не быть неудачником.

Меня снова окатывает волна возмущения – я готова постоять за Коннора.

– Вы ничего об этом не знаете! И поверьте, я много бы отдала, чтобы не сидеть с вами рядом в этом дурацком самолете! Ходите тут, говорите что-то с таким видом, словно знаете меня лучше, чем кто бы то ни было, доводите до белого каления...

– Может, и знаю, – перебивает он, и глаза его блестят.

– Что?

– Может, я действительно знаю вас лучше, чем кто бы то ни было.

На секунду я забываю о необходимости дышать. Только смотрю на него, сгорая от нестерпимого гнева и возбуждения. Так'бывает, когда играешь в теннис, ужасно боясь проиграть. Или когда танцуешь.

– Вы знаете меня лучше, чем кто бы то ни было? – язвительно повторяю я, стараясь вложить в слова как можно больше сарказма.

– И уверен, что вы не останетесь с Коннором Мартином.

– Вы не можете это утверждать!

– Moiy.

– Не можете.

– Могу. – Он снова начинает смеяться.

– Не можете! И уж если на то пошло, я, вполне вероятно, выйду за него замуж.

– Замуж? – переспрашивает Джек с таким видом, словно в жизни не слышал шутки забавнее.

– Да! Почему бы и нет? Он высокий, красивый, добрый и очень... очень... – Я слегка запинаюсь. – Так или иначе, это моя личная жизнь. Вы мой босс и впервые встретили меня на прошлой неделе, так что, откровенно говоря, не ваше это дело!

Голова Джека чуть дергается, словно от пощечины. Он долго молча стоит, прежде чем отступить и нажать кнопку лифта.

– Вы правы, – говорит он совершенно иным тоном. – Ваша личная жизнь не мое дело. Я перешел все границы и извиняюсь.

Мне становится не по себе.

– Я... я не хотела...

– Нет. Вы правы. – Несколько секунд он смотрит в пол. потом поднимает голову. – Итак, я завтра улетаю в Штаты. Поездка оказалась достаточно познавательной, и , я хотел бы поблагодарить вас за помощь. Увидимся сегодня на прощальной вечеринке?

– Не.. не знаю.

Лучше бы я промолчала! Я все испортила!

Это ужасно. Кошмарно. Я хочу сказать что-то. Вернуть то, что было между нами. Легкие, шутливые отношения. Но не могу найти слов.

Мы добираемся до девятого этажа, двери открываются.

– Здесь я справлюсь сам, – говорит Джек. – Собственно говоря, я попросил вас помочь только ради компании.

Я неловко перекладываю папки в его подставленные руки.

– Что же, Эмма, – говорит он все так же официально, – на случай, если больше не увидимся... я был рад, -что мы познакомились.

Наши взгляды встречаются, и в его глазах мелькает что-то прежнее, теплое...

– Это действительно так.

– Я тоже рада, – сдавленно произношу я.

Не хочу, чтобы он уезжал. Не хочу, чтобы на этом все ' кончилось. Меня так и тянет предложить ему выпить. Вцепиться в него и попросить: «Не уезжай».

Господи, да что со мной творится?!

– Счастливого пути, – желаю я, едва ворочая языком. Он пожимает мне руку, поворачивается и идет по коридору.

Раза два я открываю рот, чтобы его окликнуть. Но что сказать? Нечего. Завтра он сядет в самолет и вернется к прежней жизни. А я останусь в своей.

До конца дня я не нахожу себе места. На сердце свинцовая тяжесть. Вокруг только и разговоров, что о прощальной вечеринке Джека Харпера, но я ухожу с работы на полчаса раньше. Еду домой, варю горячий шоколад и сижу на диване, уставившись в пространство, пока не появляется Коннор.

Я смотрю, как он идет ко мне, и сразу понимаю: что-то изменилось. Не в нем. Он остачся прежним.

– Привет, – кивает он, целуя меня в макушку'. – Идем?

– Идем?

– Посмотреть квартиру на Эдит-роуд. Придется поспешить, если хотим успеть на вечеринку. Кстати, моя мать подарила нам кое-что на новоселье. Доставили прямо на работу.