Ты умрёшь завтра(СИ)

     На этих словах в голове Антона Павловича зажегся блеклый огонек какой-то мысли. Свиток. Нужен был свиток. Куда же ты спрятал его, иерей Сергий? Какую тайну унес с собой в могилу?.. Что-то неясное бесформенной медузой шевелилось в глубинах памяти доктора Чеха, и это что-то было связанное с отцом Сергием, но что именно, Антон Павлович никак не мог вспомнить. Он в задумчивости поднял на друга глаза, словно собирался о чем-то рассказать, но хилый огонек мысли уже погас, так и не обретя форму. К тому же внимание доктора Чеха переключилось на левое веко друга, в котором последние несколько лет существовал нервный тик, удивляя и пугая своей бестактной живучестью.

     Антон Павлович хотел было сказать, что Семыгину требуется медицинская помощь, потому что многолетний тик — признак серьезного неврологического расстройства, но затем решил, что никакого достойного лечения в Красном другу все равно организовать не сможет, и ничего говорить не стал.

     Перемирие между природой и человеком закончилось быстро, так что население города даже не успело к нему привыкнуть. В середине декабря в город пришли медведи. Огромные, как танки, черно-бурые, с налитыми кровью глазами, вооруженные желтыми кинжальными клыками и когтями-бритвами на мощных лапах, они возвестили о своем появлении громоподобным рыком, а затем принялись методично крушить деревянные бараки, и рвать в клочья их обитателей. Следом из лесу показались радиоактивные собаки, эти держались на границе леса, и было видно, что короли тайги вызывают у них панику, — животные метались, жалобно тявкали и скулили. Зато голуби безбоязненно кружили над кровавым медвежьим пиршеством, и как только косолапый бросал свою жертву, словно стая пираний, с клекотом набрасывались на останки. Раньше медведи никогда не приходили в город, да и в близлежащем лесу замечены не были. К тому же зимой им положено было спать в берлогах, посасывая лапу. Но размышлять над нестыковками между видимым и должным населению Красного было некогда, в конце концов, всего лишь еще один катаклизм, — привык люд Красного уже к катаклизмам. Враг открыл свое варварское кровожадное лицо, и советский человек, как один, поднялся на борьбу. Правда, борьба поначалу смахивала на бойню, — команда медведей без усилий брала очко за очком, в то время как в стане людей игроки выбывали со скоростью конвейера по штамповке чугунных чурок.

     Все это приключилось в воскресенье, слегка за обед, мужчины только собирались слинять, чтобы за стаканом водки достойно проводить выходной, женщины хлопотали по хозяйству, а дети занимались уроками. Так что горожане в основном сидели по домам. И тут над крышами, словно раскат грома, прокатился мощнейший рык, а следом треск лопающихся балок и досок, и сразу же — вопли первых жертв.