Ты забыла свое крыло

...И ушел в творческий загул вместе с Фомой. Сидели у него. Тут же шустрила их дочурка, загадочно улыбалась Убигюль. Идиллия. И вдруг — стук! Сначала думали, Жос. Но как-то слишком громоподобно. Распахнули ворота — и въехал белый лимузин. И из него вышел... Дед, с иголочки одет! Миллионерский загар! Новые зубы! Вот из каких краев теперь миллионеры выходят. И первым делом преподнес Убигюль роскошный букет.

— А нам? — злобно проговорил Фома.

— Будет и вам! — усмехнулся Дед.

И назавтра — Фома мне поведал — приполз к нему сам Бобон на четвереньках, низко кланялся, лысиной в пыль:

— Фома Георгич, Фома Георгич! Не согласитесь ли вы возглавить нашенское ОАО? С вашим опытом!

Во как Дед стал хозяйничать — всех поставил на место!

А я! Приплелся в журнал за расчетом. И вижу там... продолжение сна? Совсем другие — незнакомые, — но приятные люди. Любезно раскланиваются. Захожу в приемную — и секретарша совсем другая. Робко говорит:

— А я вам звонила!

— Да? Не слышал... А главный редактор пришел?

Она смотрит на меня почему-то с ужасом и шепчет еле слышно:

— Пришел.

— Так могу я к нему пройти?

Она, девчонка совсем, лепечет в отчаянии:

— Я не знаю...

— А почему это вы ничего не знаете?!

— ...а потому что главный редактор... ВЫ!

Сел в кресло — и вскоре явился Валентин.

— Извините, — церемонно расшаркался, — можно вещи забрать? Если я, разумеется, вас не побеспокою.

— Ты чего? Хватит! Садись! Работай.

— Кем, позвольте поинтересоваться?

— Ну... редактором. Но не главным.

— И где же будет моя каморка? Под лестницей?

— Ладно! Хватит уже!.. Садись.

— Чистоплотность не позволяет! — надменно произнес он.

— Знаешь, — сказал я Фоме, — пора и нам что-то хорошее сделать!

— А что? — Он изумился. Отвык!

— Хочу фауну в озеро вернуть!

— Ты что, Всемогущий?

— Порою да.

Где фауна наша, с озера, я знал. Кровью за это знание платил! Располагалась теперь она в подвале моего городского дома. Зудят комары. Лягушки квакают. Утки летают. Ноев ковчег! Только зуи (с ударением на «и»), гордые белые цапли, исчезли полностью...

И вот 30 мая мы спустились в подвал. Комары в изумленье умолкли, но потом все же опомнились. Впились. Смотрю, стоит Фома, весь пронзенный, как святой Себастьян.

— Погнали!

Выскочили мы с Фомой из подвала. За нами — комары! Мы сели на наш велосипед-тандем и помчались к озеру через весь город. За комарами — лягушки! За лягушками — утки! За утками — пресса! И с разгону — все в озеро!

...И вот — тихое утро. Я приехал на берег — и замер: прилетели зуи!

Глава 6

Прошло десять лет. Благодаря успехам на литературном фронте — с кочегарской площади — в том же Елово — перебрался на ту, где жила некогда знаменитая поэтесса. Площадь, кстати, рядом. И не шибко отличалась. Только — больше проблем.

— ...Хоть ты скажи этой тетеньке, чтобы она ушла, — умолял я жену.

— Но она же хорошая! — Улыбаясь, Нонна смотрела на растрепанную женщину у крыльца.

— Да какое право вы имеете въезжать сюда?

Женщина закрывала путь своим телом.

— Вы откуда приехали? — со вздохом опуская тяжелую сумку, спросил я.

— Из Краматорска!

— Ясно... Серега, заносим!

Экскурсантки эти достали еще в прошлом году. Только хочешь вмазать жене — идет экскурсия!

Возмущенно оглядываясь, женщина ушла по аллее. Мы с Сержем вернулись к его машине, воровато оглянувшись, вытащили из багажника электронагреватели. Два. На столь историческом фоне — кощунственно!.. но что делать, если нашей семье в доме великой поэтессы досталось лишь помещение без печки — комнату с печкой узурпировала другая семья.

Из-за упавших на крышу сосновых сучьев, свисающих на стекла, будка глядела хмуровато. Что бы она без нас делала — только мы и чиним ее.

— Ну спасибо, Серж! — Вздохнув, я протянул ему руку. Он с удивлением смотрел на меня.

— А ты разве не едешь? — произнес он.

Он согласился отвезти мое многотрудное семейство только потому, что через три дня мы должны стартовать с ним в Италию, на конференцию, посвященную, кстати, Хозяйке будки. Уж я-то тут натерпелся, наслушался... Право заслужил. «Золотое клеймо неудачи» конференция называется. Уж по неудачам я спец!

— Минуту, — проговорил я и, набрав воздуху, вошел на террасу.

Отец, сидя у ободранного стола, который я ему раздобыл в прошлом году, резко по очереди выдвигал ящики и смотрел в них, недовольно морщась. Чем опять недоволен? Ему не угодишь. Нонна сидела на другой части террасы, испуганно прижав к животу сумку, и, отвесив губу, с ужасом смотрела в какую-то свою бездну. Да. Ведет себя адекватно больнице, в которой недавно была. Развязно, вразвалочку Серж вошел: «Да, прэлестно, прэлестно!» — обозначая роскошную дачную жизнь. Но никто, даже я, на него не прореагировал. Серж надулся: он столько сделал — и хоть бы кто оценил по достоинству!

— Так ты едешь, нет? — рявкнул он.

Нонна стеклянными своими очами глядела вдаль. Да, к отъезду моему они не готовы.

— Пойдем, провожу тебя, — пробормотал я и, подхватив надувшегося, как рыба-шар, Сержа, почти выволок его.

— Не понял! — сразу же сказал он.

— Завтра, — прошептал я. — Завтра я приеду к тебе, и мы «подготовимся»! Понял? — Я подмигнул.