Ты забыла свое крыло

Мы всем скопом кинулись. Клевало... вроде. Не так, как у Николая, но все внимание было нам. Авдеич взял удилище в руки, вдумчиво подержал и, помедлив, размашисто подсек. Схватился за леску...

— На-аш клиент! — вскричали все вместе.

«Клиент», правда, был не крупный. Но никто этого не сказал. Авдеич заточил его в пакет, и там он казался гораздо больше, бился, как гигант.

— Ну прям выпить не дают! — завопил «нарядный» друг Николая (с бала или на бал?), кидаясь к удилищу.

Да, то была самая сладкая выпивка, то и дело прерываемая воплями, сочным шлепаньем лещей по настилу. Правда, это в основном происходило у них, в районе бетономешалки. У нас как-то меньше. Пожалуй, он их «переучил», надо было вовремя остановиться. А, какая разница! Праздник!

Из желтого вагончика возле бетономешалки вылезли заспанные рабочие.

— Во дают! Такого не видали еще!

И не увидите! Наши работали четко, слаженно. Удилища только посвистывали.

— На-аш клиент!

— Авдеич! Клюет! — опять кинулся к нам, бросив все свое, Коля.

Так мы поймали второго леща. Авдеич вдруг обнял меня своей костлявой рукой, прижался колючей щекой, и, смешиваясь, потекли наши горючие слезы. И в ту минуту казалось, что все будет хорошо, хватит здоровья и лекарств, чтобы жить.

— Авдеич! Тебе! — Николай протянул первого, самого большого леща, подцепив под жабру.

— Не-не-не! — заверещал «шеф», потом вдруг подцепил леща под другую жабру... и протянул мне.

Все засмеялись: не чему-то конкретному, а от избытка чувств.

— Послушайте! — Я не сдержался. — А... вы кто?

Они переглянулись. Повернулись к Авдеичу.

— Гаишники! — гордо тот произнес.

Я слегка опешил. Но должен ведь и я сделать что-то хорошее!

— Здорово! А говорят про вас!..

— Но должны же мы быть где-то приятными! — улыбнулся «нарядный».

И тут, в момент наивысшего счастья, заверещал телефон.

— Алло-о-о! — увидев номер, радостно закричал я на весь простор.

— Ты чего кричишь? — суровый голос Вари.

— А что?! — пьяный от счастья (да и просто пьяный) закричал я. — Тебе радуюсь!

— Погоди радоваться! Тут такое!

— Где?!

— На озере! Тут твой друг Фома... воду спускает! Говорит...

— Еду! — закричал я.

Крик от купола Исаакия отразился.

Как я несся! Ночью! Велосипед дрожал! Славно, хоть и опасно, под гору. Зато увижу своего друга Фому. Как это он сюда так быстро успел?! Сдержал угрозу про «мокрое дело»! «Подвижен, как ртуть, и так же ядовит». Зотыч говорил про него: «Секундомер в жопе». Или это он про меня?

Вынесло к озеру. Даже не тормозил. Увидел: много машин стоит, и в свете фар экскаватор срывает перемычку, что держит озеро. Фому, к сожалению, не увидел. Увидел, как Жос в черной форме охранника шлагбаум поднимает передо мной. Нет, не передо мной! Занимая всю ширь, проехал огромный белый «кадиллак». А передо мной труба, наоборот, опускалась... БАММ! Это я жахнулся головой.

— Погиб, как герой! — это я услышать успел: Зотыч, тоже в форме, одобрил.

В палате появился Фома:

— Ну что? Снова в бинтах?

— Это и есть то «мокрое дело», которым ты мне грозил? Наше озеро?

Фома хмуро кивнул:

— Да. Наша общая знакомая Убигюль желает замок построить на острове. Как на Рейне! Но — именно здесь. Деньги — это все! А чтобы остров построить, воду спускаем.

— Это же наша жизнь сливается!

— Приостановили... пока. С тобой вот посоветоваться! А ты — весь век в радости хочешь прожить?!

— ...Волнуюсь за Нонну: как она там?!

— ...Нет ее там.

— Как?!

— В больницу отправили. А в доме твоем теперь Бобон. Ну и...

— Валентин?

— А кто же еще? Говорит, слишком много ты там прожил... А помнишь, как мы тут с тобой, — кивнул за окно, — ныряли?

— Ага! — Я кивнул, сдерживая слезы.

Фома размозжил о табурет огурец, который он принес для меня — и мы рассмеялись.

— А сколько будет стоить — чтобы это отменить? — Я кивнул за окно.

— Много, — вздохнул Фома.

— Этого хватит?! — Я вытащил карту, которую он мне подарил.

— Этого? — Он заколебался. — Хватит! — вдруг сказал он.

Врач появился.

— Болит маленько! — Я коснулся бинтов.

— Голова-то как раз крепкая у вас. А вот сердце разрушено. Нужна операция.

То-то там жжет!

— Деньги у вас есть?

— Есть.

— А, то есть, нет... будем изыскивать! — неопределенно сказал он и вышел.

Варя влетела, как пламя!

— Ну как ты тут? Хорошо? — заговорила уверенно. — Носочки теплые есть у тебя?

— Да уж, наверное, не надо! — бил я на жалость. — Зачем они — там?

— Ну как же ты там без них? Озябнешь! Я же помню, ты и в Египте без них не спал. А помнишь, в Вене мы даже Новый год с ними встречали! Стояли, как валеночки, с той стороны стола! Как же ты без них?!

— Хорошая ты моя!

Прильнула. Слезы смешались. Выпрямилась.

— Ну... Спасибо тебе, что озеро спас! — чмокнула.

«Я нашу любовь спас», — хотел сказать я. Но постеснялся.

— Ну, — улыбнулась она, — не волнуйся. Закрой глазки. Вытяни ножки.

— Это уж ты говорила! — Я улыбнулся счастливо. — Может, останешься?! — вырвалось у меня.

Вдруг застыла, дурашливо отвесив губу, сильно задумалась, словно действительно еще можно все изменить.

— Но ты же сделал свой выбор! — неуверенно проговорила она.

— Я? А разве не ты?!

— ...Отгрызть тебе, что ли?

— Да!