Тысяча Чертей пастора Хуусконена

Пастор Хуусконен приказал Тысяче Чертей лечь на лед, и медведь с удовольствием шлепнулся рядом с глыбой. Хуусконен поставил сани на бок рядом со своим питомцем, Таня вытащила из поклажи несколько одеял и разложила между санями и зверем – два на лед, два на себя. Затем Таня и Оскари отправились спать в объятия медведя и под защиту саней. Они сделали по большому глотку водки, но с Тысячей Чертей не поделились. Было тепло и безопасно. Бесспорно, медведь приносит много пользы, особенно при переходе через заледеневшее море.

Перед сном Оскари Хуусконен спросил, правда ли Таня не забыла захватить листы, распечатанные зимой при прослушивании космических шумов.

Таня ответила, что взяла по крайней мере килограммовую толстую стопку. За последние пару недель на мониторе и распечатках появилось несколько странных знаков, но Таня не могла сказать о них ничего конкретного.

Пастор Хуусконен загорелся. Какие знаки?

Таня ответила, что в прошлый понедельник, когда Оскари снова метал в кремле копье с радистами, на экране компьютера появилась серия линий, немного похожих на штрихкод с западных упаковок товаров, только, конечно, крупнее. Они распечатаны на бумаге.

Оскари Хуусконен сразу выкопал из санок карманный фонарик и с азартом принялся листать распечатки. По льду гулял холодный ветер. Космические сообщения чуть не разлетелись из дрожащих рук пастора по ледяной равнине Белого моря.

– Правда! Это правда! – проорал пастор Хуусконен так громко, что Тысяча Чертей проснулся и засопел. – Вот и первый знак, что за пределами Земли есть разумная жизнь, – заключил Хуусконен. Он сделал очень большой глоток водки и на сей раз поделился с медведем. – Для человечества это может значить больше, чем любое другое событие за много тысяч лет, за всю его историю! – торжественно объявил пастор Оскари Хуусконен.

Третья часть. Верующий медведь

Из Белого моря – в Черное

С предрассветными сумерками пастор Оскари Хуусконен, радистка Таня Михайлова и медведь по прозвищу Тысяча Чертей пришагали в Кемь. Таня вела медведя, а Оскари тащил санки с возом. Город кораблей и железных дорог еще спал, и у электростанции, возле которой компания ступила со льда на землю, поймать такси не получилось, поэтому Хуусконен потащил сани через город до железнодорожного вокзала. Улицы сковал лед, песком их не посыпали, поэтому катить санки было легко.

Таня ушла покупать билеты. Пастор Хуусконен ждал с Тысячей Чертей в самом дальнем краю перрона, где не околачивались ни сотрудники вокзала, ни другие пассажиры, ни, раз уж на то пошло, другие медведи. Скорый поезд из Мурманска должен прибыть в Кемь в это время, сказала Таня, вернувшись с купленными билетами. Он все-таки опоздал больше чем на час.

Тысяча Чертей отложил на перроне вокзала первую с прошлой осени кучу, фекальную пробку. Он с интересом обнюхивал свое достижение, пока пастор не смахнул продукты его жизнедеятельности на рельсы и не скомандовал медведю вести себя по-человечески.

Когда заиндевевший скоростной поезд из Мурманска наконец прибыл, выпуская пар, на вокзал, троица поспешно зашла в вагон. Хуусконен и Тысяча Чертей внесли вещи в купе второго класса; медведь очень помогал, он умел обращаться с чемоданами, как подобает обслуживающему персоналу. Он по-прежнему помнил, чему его научили прошлой осенью. У медведя была сила девяти мужчин и ум двух женщин.

Компания Хуусконена заняла все купе, поскольку вещей было много. Вдобавок к чемоданам – Танина швейная машинка и утюг Тысячи Чертей. Поезд тронулся. Пастор вытащил из кармана маленькую книжечку «Время слова», откуда прочел текст дня. Был понедельник, 14 марта, и меткий отрывок из псалма 121 звучал так:

Возрадовался я, когда сказали мне: «Пойдем в дом Господень».

Дверь купе открылась – заглянул проводник. Он ошеломленно уставился на Тысячу Чертей, которому велели сидеть возле окна. Таня протянула билеты, дававшие право ехать до Петербурга. Их было три, у медведя – свой.

– Это неприемлемо и даже незаконно, чтобы такое животное ехало в одном вагоне с людьми. Оно не опасно?

Таня погладила шерсть Тысячи Чертей и пояснила, что он совсем не дикий, а ручной и очень добрый.

– Да все равно… Его, наверное, лучше отвести в багажный вагон.

Таня спросила, по какому параграфу какого устава в российских поездах запрещено провозить ручных домашних питомцев?

– Большой у вас питомец.

Пастор Оскари Хуусконен многозначительно кашлянул и дернул Тысячу Чертей, и тот глухо зарычал. Проводник поспешно прокомпостировал билеты и пожелал приятного пути.

Некоторые пассажиры пытались войти в то же купе, но, увидев сидящего у окна медведя, как можно скорее закрывали дверь в коридор и отправлялись искать свободные места где-то еще.

Через час поезд прибыл в Беломорск, бывшую Сороку. Пастор Хуусконен рассказал Тане, что во время Второй мировой финны планировали занять Сороку.

– Это еще зачем? Там же ничего ценного нет, город до сих пор жалкий и отсталый, – удивилась Таня.