Тысяча эпох. Искупление

«Если суждено мне будет встретить хотя бы отражение моей любимой женщины в ком-то, даже спустя сотни циклов, я буду счастлив. Пусть и от меня останется лишь осколок, он будет любить ее так же сильно», – вспомнились слова Тао Ю, которые он сказал Ван Цину на площадке для стрельбы.

– Ну-ну, – услышал он, словно издалека, голос бабушки Бию. Ее шершавая рука, пахнувшая травами, прошлась по щеке. – Не разводи мне здесь сырость.

Только в этот момент Ван Цин понял, что из глаз текут слезы, которые он даже не замечал и не пытался вытирать. Лун Ань повернулся к нему, положив руку на плечо.

– Ван Цин.

– Все хорошо, Лун Ань, – улыбнулся Ван Цин. – Просто… я не знаю…

Бабушка Бию, которая уже выслушала рассказ Лун Аня, вздохнула и покачала головой.

– Да, не думала, что доживу до момента, когда что-то подобное и правда случится. Только у вас не возникло вопроса, почему осколки душ выбрали именно вас?

Ван Цин поднял на нее глаза.

– Возникло, – ответил Лун Ань. – Но… я не нашел ответа на этот вопрос.

– Я уже говорила, – сказала бабушка Бию. – Не знаю, верите вы в это или нет, на вашем месте я бы уже во многое поверила. Даже осколок души может хранить очень многое и искать то, чего не обрел человек при жизни. Наша семья не всегда жила здесь. Лишь три последних поколения рода Фа обосновались в этих местах. Частички душ и эти предметы могли почувствовать друг друга. Ну… или это произошло только с одной стороны.

Ван Сяоши не хотел возвращаться. Но могло ли так выйти, что его душа все же ответила на зов Лун Байхуа, когда они начали все эти постановки, стали пытаться разрыть могилу прошлого?

Бабушка Бию продолжила:

– Именно поэтому, когда ты взял в руки эту вещь, она среагировал на тебя вот так. – Она кивнула на футляр с подвеской, посмотрев на Лун Аня.

Ван Цин широко распахнул глаза.

– И со мной… со мной тоже? – спросил он.

– Не знаю, – сказала бабушка Бию. – То, что с вами произошло, похоже на набор совпадений, но это вовсе не так. И удивительно, что вы сами до этого не додумались, хотя смогли сопоставить вещи и посложнее. Ци – это же не только внутренняя энергия человека. Она есть во всем. В небе, в земле, в природе. Даже в этой травке, – она потрясла стеблем, что держала в руке. – Тебя, Лун Ань, это привело к нашей Фа Юйлань. А тебя – вот к этой вещице.

Ван Цин опустил взгляд на флейту, на которую она указала. Значит, все это началось вовсе не с эксперимента? В душе Лун Аня с трех лет жила частичка Лун Байхуа, которая потянулась именно к нему, хотя к нефритовой подвеске давным-давно прикасались и другие люди. И она искала способ найти Ван Сяоши, почувствовав, что он где-то рядом. Пыталась найти хотя бы его отражение в ком-то. А потом появился Ван Цин. А-Юн, который сломал флейту, приготовленную Фа Линем для постановки, так что пришлось взять эту, чтобы заменить ее. И произошло еще много-много других событий, которые привели их к этому моменту.

К осознанию, что они наконец обрели друг друга.

А что-то в них – отыскало заново.

Пусть лишь части, осколки.

Но Тао Ю был прав – даже осколок души может сохранить в себе столько чувств, столько тоски и боли.

Даже спустя тысячу лет.

Лун Ань протянул Ван Цину футляр с подвеской. Он взял его, стараясь, чтобы не дрожали руки, всмотрелся в тонкий узор белой чешуи дракона. Погладил стекло кончиками пальцев, чувствуя, как внутри все переворачивается от одного осознания, что он держит эту вещь.

Лун Байхуа, ты ведь этого хотел? Чтобы она оказалась у Ван Сяоши?

Пусть так, пусть спустя столько лет, но это произошло. У тебя получилось. Ты все же достучался до этого человека, все же смог показать ему свои чувства. Смог дать понять, что не оставишь одного, что бы ни случилось.

Больше – никогда.

Сквозь слезы, снова выступившие на глазах, Ван Цин увидел, как Лун Ань осторожно погладил пальцем вырезанных на флейте белых змей.

– Кажется, зря вы отказались от успокаивающих трав, – сказала бабушка Бию, все это время наблюдавшая за ними. – Хотя у меня есть и кое-что покрепче. Все равно день уже насмарку.

С этими словами она снова вышла из комнаты. Ван Цин усмехнулся, шмыгнув носом. Лун Ань положил ладонь поверх его рук, в которых он все еще держал футляр. Ван Цин наклонился и прижался лбом к его пальцам.

– Прости, – тихо сказал он. – Прости меня.

Прости, Лун Байхуа.

* * *

Это был бесконечный день. Когда они добрались до квартиры Лун Аня, уже совсем стемнело. Приняв душ, Ван Цин разговорился по телефону с Минако, которая проводила эту ночь в детском доме с Го Юном. Лун Ань сам отправился в ванную, а когда вышел оттуда, увидел, как Ван Цин сидит на кровати и вертит что-то в руках.

Приблизившись, он узнал наконечник стрелы, который они нашли во время съемок в пещерах.