Тысяча эпох. Искупление

Пообедав с отцом и братом, он вызвал такси. Ван Цин прислал ему сообщение, что будет ждать его у Го Юна, чтобы потом вместе поехать к его бабушке, где была вторая вещь, на которую так хотелось взглянуть снова.

Лун Бэй вышел на крыльцо, чтобы проводить его.

– Спасибо, что приехал, – сказал он.

– Тебе спасибо, брат, – ответил Лун Ань. – И… прости меня.

Лун Бэй удивленно посмотрел на него.

– За что?

Брат Лун Байхуа – Лун Чэнь – остался совершенно один. Лун Ань до сих пор слышал в голове его крики и мольбы. Оправился ли он когда-нибудь от потерь, что ему довелось пережить? Как сложилась его судьба после? Лун Бэй ничего не подозревал об этом, не знал, какая трагедия кроется в веках и истории их семьи, но это был его брат. И Лун Ань тоже оставлял его одного, избегая общения из-за отца.

– Я бы тоже съездил в горы, – сказал он, – когда у тебя будет время.

Лицо Лун Бэя озарила улыбка.

– Я буду очень рад, Ань-эр! Давно не бывал на свежем воздухе вдали от всей этой суеты.

– Угу.

Брат сделал неуверенный шаг ему навстречу, и Лун Ань обнял его. Лун Бэй усмехнулся и положил подбородок ему на плечо.

– Знаю, что ты не любишь чужие прикосновения, но я просто очень скучал по тебе. По нашей семье, – тихо произнес он.

– Да… Я тоже.

* * *

Годы будто боялись бабушку Бию и обходили ее стороной. Ван Цин даже не мог вспомнить, когда они виделись в последний раз: может, семь лет назад, а может, и все десять, но она почти не изменилась. Бабушка всегда предпочитала носить темные вещи, и в этот раз на ней тоже было черное свободное платье с длинными рукавами. Погода вновь стояла очень теплая, но в ее доме царила приятная прохлада, хотя в нем даже не было кондиционера. Ван Цин знал, что она не любит принимать гостей и вести разговоры, но не мог не приехать. И не мог не взять с собой Лун Аня.

– Волосы-то как отросли, – ворчливо сказала бабушка Бию, когда усадила их обоих за деревянный стол, с которого давно слез весь лак. На нем лежали пучки трав и какие-то соцветия. Ван Цин в этом совершенно не разбирался. – До пояса собираешься их растить?

Ван Цин потрогал прядь у лица и усмехнулся.

– Нет, до пояса это точно перебор.

– Ну, я тоже так считаю, – кивнула она. – Ни чая, ни кофе у меня нет, я это не пью. Могу предложить только травяной отвар. Очень успокаивает.

– Не утруждайте себя, – вежливо произнес Лун Ань. – Мы не хотели вам мешать.

Бабушка Бию пожала плечами.

– Ну смотрите. Так, ты спрашивал про флейту, Ван Цин? Кстати, передай Фа Линю, что я в курсе, что он ее брал. Здесь три с половиной дома на улице, он правда думал, что соседи ничего мне не скажут?

Ван Цин опустил взгляд и закусил нижнюю губу. Почему-то стало очень смешно. Бабушка, в отличие от другой многочисленной родни, всегда звала полными именами всех, включая своих внуков, а еще никогда не лезла за словом в карман, если уж ее удавалось вывести на разговор. На эту тему часто шутила его мама. На свадьбе тети Юань, матери Фа Линя и Юйлань, она раскритиковала костюм жениха, да еще сделала это так громко, что услышали все гости.

– Извини, бабушка, – произнес он.

Хмыкнув, бабушка Бию вышла из комнаты, оставив их с Лун Анем наедине с травами. Они были повсюду: сушились под потолком на потрепанных веревочках, устилали пол вдоль дальней стены, ютились на столе, свесившись с его края. Из-за этого воздух очень приятно и свежо пах.

Лун Ань осторожно прикоснулся к его руке на колене. Ван Цин подцепил его указательный палец.

– Когда я взял в руки эту флейту, даже не подозревал, что в ней на самом деле такого, – сказал он, не поднимая головы и глядя на их ладони. – А теперь боюсь даже снова посмотреть на нее.

– Я рядом.

Ван Цин улыбнулся и полностью взял руку Лун Аня в свою.

– Я знаю.

В этот момент в комнату вернулась бабушка Бию, и им пришлось отпустить друг друга. В одной руке она держала вытянутый жесткий тубус темно-зеленого цвета, а второй сдвинула в сторону пучки трав.

– Осторожнее. Дедушка очень ценил эту вещь.

Ван Цин кивнул, глядя на тубус, оказавшийся перед ним на столе, но не спешил до него дотрагиваться. Бабушка Бию поправила седые волосы, державшиеся каким-то чудом на одной деревянной шпильке, край которой торчал из-под аккуратного пучка.

– Ты знаешь о ней что-нибудь? – спросил Ван Цин.

– Она принадлежала предку семьи Фа, – ответила она, принявшись разбирать травы стебелек за стебельком, раскладывая их по кучкам. – Это был очень влиятельный человек, искусный воин и достойный предводитель. Имени его я не знаю, ваш дед пытался это выяснить, даже рылся в каких-то архивах, искал исторические справки, но у него ничего не вышло.

Она говорила о Фа Шэньхао. Значит, он забрал флейту Ван Сяоши после его гибели? Но зачем он хранил ее? Разве он не ненавидел своего друга? Разве не должен был избавиться от любого напоминания о нем?

Ван Цин сглотнул и все же потянулся к тубусу, открыл его и, помедлив, вытащил из тканевого чехла, что был внутри, флейту.