Тысяча и один день Никиты Сергеевича

— А если американцы и их прихвостни откажутся, — Хрущев грозно посмотрел вокруг, — мы им второй Париж устроим — уйдем из Комитета десяти, хлопнув дверью, и поставим рассмотрение всего комплекса вопросов разоружения на сессию Генеральной Ассамблеи ООН.

— А как быть с ядерными испытаниями? — спросил В. В. Кузнецов.

Хрущев немного подумал и затем сказал:

— Пусть переговоры в Женеве идут как раньше. Надо дать Царапкину те директивы, которые были подготовлены к встрече в верхах, а там посмотрим.

Между тем события в мире развивались так, как будто их ход был действительно определен Хрущевым на этом майском совещании в ЦК.

Двадцать седьмого мая 1960 года в Анкаре произошел переворот. Правительство Аднана Мендереса, которое втайне согласилось на полеты У-2 и пошло на сотрудничество с американцами, было свергнуто. Самого Мендереса арестовали и вскоре повесили. А к власти, как сообщало советское посольство, пришли сторонники курса национального возрождения Турции — наследники великого Ататюрка, которому протянул руку дружбы великий Ленин.

Недели не прошло, как с президентом Эйзенхауэром случился новый международный конфуз. Чтобы поддержать свое пошатнувшееся реноме, вместо Советского Союза он решил совершить турне по странам Юго-Восточной Азии: Филиппины, Корея, Таиланд, Окинава, Япония. Но произошло невероятное. Япония буквально взорвалась протестом. Парламент требовал отставки премьера Киси, предлагавшего заключить договор о совместной безопасности с Соединенными Штатами. По всей стране шли демонстрации протеста против приезда Эйзенхауэра.

Когда пресс-секретарь президента Джим Хегерти приехал в Токио с передовой группой готовить визит Эйзенхауэра, его машину окружила разъяренная толпа японцев. Они скандировали: «Мы не любим Айка!», «Вспомни Хиросиму!», «Айк не спасет Киси!», «Катись к черту, Айк!», «Уберите ваши базы!» Полиция оказалась бессильной. Разбушевавшаяся толпа помяла крышу автомобиля и выбила стекла. Хегерти не потерял самообладания. Он спокойно сидел, покуривая сигарету, и делал вид, что увлечен фотосъемкой разбушевавшейся толпы. Но вызволять его пришлось с помощью американского вертолета.

Газета «Правда» писала, что это только генеральная репетиция к предстоящей встрече президента. Премьер-министр Киси пообещал послать 27 тысяч полицейских, чтобы очистить столицу от хулиганов, но демонстрации продолжались. Во время одной из них, когда толпа прорывалась к парламенту, была насмерть растоптана женщина. Тем не менее американский посол Маккарти настаивал на визите. «Беспорядки улягутся», — утверждал он.

Но Аллен Даллес не был уверен в этом. Больше всего он опасался нападения самоубийц-камикадзе. В конце концов Гудпастер позвонил из Манилы в Токио и прямо спросил американского посла:

— Вы уверены, что не произойдет беспорядков, и готовы рискнуть своей карьерой?

Первым сдался Киси. 16 июня он отменил приглашение Эйзенхауэру и подал в отставку.

Устраивали все эти беспорядки не злокозненные коммунисты, а социал-демократы и либералы. И били японского премьера по заднице не левые, а правые националисты. Но, вернувшись в Америку, Эйзенхауэр совершил явный промах, заявив, что срыв его визита в Японию дело рук коммунистов.

— Мы в США, — сказал он, — не должны впадать в ошибку, виня себя за то, что делают коммунисты. В конце концов, коммунисты всегда будут действовать как коммунисты!

Это позволило Хрущеву надувать щеки, хотя никакого отношения к массовым выступлениям в Японии Советский Союз не имел. Газета «Правда» писала, что президент США терпит одно фиаско за другим.

Третьего июня 1960 года Валериан Александрович Зорин, возглавлявший советскую делегацию на переговорах в Комитете десяти государств по разоружению, выехал в Женеву. Худой, низкого роста, с костлявым лицом, на котором выделялся крупный крючковатый нос, Зорин, когда улыбался, походил на Мефистофеля. Но его внешность была обманчива, он никогда не повышал голоса на подчиненных. Самое страшное ругательство, которое можно было от него услышать, — какой вы чудак-человек, право! Это означало, что он действительно сердится.

Его неизменно всегда и всюду сопровождала жена Мария Павловна — маленькая, хрупкая женщина, которая стойко без слов переносила все злоключения мужа и очень переживала за него. Едут они вдвоем в машине на заднем сиденье, крепко взявшись за руки, впереди шофер и переводчик. Молчат. Зорин думает о чем-то своем.

— Э-хе-хе, Мария Павловна, — неожиданно вздыхает он.

— Э-хе-хе, Валериан Александрович, — тотчас отзовется она.

И дальше опять молчание.