О, ты, покинувший жилища эти,Уехавший отсюда быстрым бегствомК предметам дружбы и любви твоей!Не думаешь ли ты, что жизнь мояПо-прежнему полна былой отрады?И что и жизнь твоя, наверно, сталаИсполненной тревог и огорчений?Когда попалась я в силок любви,Любовь темницей моей он сделал.Когда прошло три года нашей жизни,Уехал он в дальние края.Когда была моя одежда скрыта,Он был вполне уверен, что не стануПросить о возвращении ееЯ Всезнающего Владыку неба.И одеяние мое из перьевПеред своим отъездом на чужбинуДал матери своей он, приказав ейХранить и запертым всегда держать.И согрешил он против отношенийСо мной, и истерзал меня. Но яСлова их слышала и сохранилаИх в памяти моей, и получилаНа счастье сильную надежду.И посещенье бани было средствоДля приведения в восхищенье всехВстречавшихся на улицах со мноюЛюдей при виде красоты моей.Супруга Эр-Рашида красотоюМоей тоже громко восхищалась,Когда меня направо и налевоОна идущей мимо замечала.Тогда сказала я: «Жена халифа,Владею я одеждою из перьевВесьма великолепной и блестящей,И если бы она была на мнеНадета, то чудеса такие тыУзрела бы, что горе и смущеньеОни изгладили бы совершенно.Тогда жена халифа попросилаМеня сказать, где та одежда скрыта.Я отвечала ей: «В том доме, гдеЖил тот, что у меня украл ееИ в неизвестном месте скрыл ее».Тогда Месрур отправился за нейИ мне принес обратно одеянье,Которое из птичьих перьев сшито.«О, посмотрите, здесь оно со мною,И яркий свет исходит от него,Потом я приняла из рук егоМое былое одеянье и открылаЕго, и с радостью взглянула внутрьНа грудь его и на застежек ряд.Потом вошла в него с детьми моими,И распустила крылья я мои,И улетела птицей в дальние края.О, мать супруга моего, скажиЕму, когда он в дом свой возвратится,Что если он со мной желает встречи,Ему придется свой покинуть дом.Когда она договорила это стихотворение, царица Зубейдех сказала ей:
– Разве ты, царица красоты, не спустишься к нам и не доставишь нам удовольствие полюбоваться тобою? Слава Создавшему такое совершенство, как ты!
– Я вовсе не желаю вернуться к тому, что прошло! – отвечала красавица, и затем, обратившись к матери Гасана, приходившей в полное отчаяние, она прибавила: – Клянусь Аллахом, госпожа моя, мне жаль с тобою расстаться! Но когда сын твой вернется, начнет обо мне скучать и захочет увидать меня, и любовь и желанья будут терзать его, скажи ему, чтобы он отправился на острова Вак-Вак.
С этими словами она полетела вместе со своими детьми и направилась на родину.
Услыхав и увидав все это, мать Гасана заплакала, ударила себя по лицу и пришла в такое отчаяние, что лишилась чувств. Когда же ее привели в чувство, то царица сказала ей:
– О, госпожа моя, могла ли я знать, что это случится! Если бы ты сказала мне об этом, я не стала бы настаивать. До настоящей минуты я и не подозревала, что она из породы летающих шайтанов. Знай я это, разве я допустила бы одеть платье из перьев, и точно так же не позволила бы ей взять детей, так что тебе придется извинить меня.
– Конечно, извиняю, о царица! – отвечала старуха.
Она вышла из дворца и, не останавливаясь, прошла домой, где снова пришла в такое отчаяние, что лишилась чувств, и, придя в себя, стала скучать, плакать и говорила так, думая о сыне: